− Зайди-ка в заднюю комнату, к министру.
Вылезаю из-за стола и бегу, верхним чутьём (отцовская школа) предчувствуя поживу.
Кстати, стол у меня появился – классный! Я его в качестве контрибуции на подписании завскладом безоговорочной капитуляции взял. Правда, зелёное сукно на столешнице в одном углу мыши обгрызли, да я это место Законом о банках и банковской деятельности прикрыл – солидно получилось.
Прибегаю, в задней комнате гуляют крепкие парни. Все мне знакомые, кроме одного. Ростом он пониже меня, зато в ширину – как мой любимый начальник. Толщина, впрочем, не уступает ширине.
‒ Знакомьтесь, это наш банкир, Шурик. А это зампред ЦБ В-ан В-ыч.
Представил нас министр и продолжил прерванный, видимо, разговор:
‒ Вот ты, В-ан, наш друг, а ничего для нашего банка не сделал.
‒ Как не сделал? А кредит кто выделял?
‒ Так это когда было!
‒ К тому же я вашего Шурика не знаю, может ему доверять нельзя.
‒ Так познакомься!
Тут присутствующие гаркнули про славу разделяющихся боеголовок и выпили. Все – до дна, только я, пользуясь индульгенцией, половину. В-ан посмотрел на мой стакан неодобрительно:
‒ А он-то у вас не коммунист!
‒ А мы его примем!
‒ А когда?
‒ А сейчас!
Надо напомнить, что за окном – ноябрь 1991-го, нерушимый союз коммунистов и беспартийных рухнул, подняв вверх кучу пыли, новой номенклатуры и бандитов, а секретарь Свердловского обкома КПСС запретил деятельность своей родной партии.
‒ И как же это вы его примете?
‒ Незамысловато – вот как. Нас тут трое, не считая тебя, значит по уставу первичная ячейка уже в наличии. Можем принимать новых сообщников, голосуем! Единогласно!
‒ А испытательный срок? Срок нужен.
‒ Срок он и без нас получит. А вот ты устав родной партии плоховато разучил.
‒ Чёй-то?
‒ Той-то. В условиях подполья испытательный срок не нужен.
‒ Ишь, ты! И то правда!
‒ То-то! Бери бумагу, Сашок, пиши заявление в партию большевиков.
‒ Не-е, пусть он сначала водку допьёт, а то я в его искренности сомневаюсь.
Я допил, потом написал, потом – не помню. А по партийному стажу я сейчас уже ветеран, с опытом работы в подполье.
Эпизод четвёртый. Кооператив «Счастье банкира» и живое творчество масс
«Хотели, как лучше, а получилось как всегда».
В. С. Черномырдин
Пока я сидел в подполье на партийной работе, ухвативший власть за демократическую бороду отечественный бизнес не стоял на месте. Борьба с прежним «прижимом», как выражался М. Шолохов, принимала, как это помягче, причудливые формы.
Нашёлся уральский умелец, вычитавший в условиях выпуска ещё сталинских облигаций госзайма, что физическое лицо, собравшее бумажек больше определённой (не помню какой) суммы имеет право предъявить их к оплате без очереди и в безусловном прядке. Так этот Данила-мастер, раскинув невод по всему Уралу, укомплектовал финансовыми «мёртвыми душами» мешков десять и прибыл в Минфин, в кассу. Впечатление от его появления хорошо иллюстрирует шедевр Брюллова «Последний день Помпеи». За неимением средств к оплате, Минфином были предложены переговоры, в ходе которых уральский мастер выменял мешки на лицензию финансовой биржи – получил-таки свой каменный цветок.
Тем временем в ЦБ было прислано новое руководство из числа предавших ГКЧП чекистов. Поскольку горячее сердце не дружило с холодной головой, чистые руки месяца через два развалили всю систему расчётов. Платёжные документы (компьютерной сети в ЦБ не существовало) заполнили помещения ЦБ, как, по уверениям Советских газет, зерно заполняло закрома Родины. Даже в приёмную начальника проникли ушлые мешки с платежками.
