Их судьбы, их жизнь, их истории болезней долетали до Гоши обрывками разговоров, услышанными случайно, мимоходом. Ему было жалко каждого. Каждому он мысленно желал, чтобы у него всё, в конце-концов, сложилось хорошо.
Но ему совсем не хотелось вникать в каждую из этих историй, не хотелось предлагать этим людям посидеть и выпить. Хотелось поскорее уйти из этого дома скорби…
На обратном пути, выйдя на лестничную площадку, Гоша снова увидел человека с галстуком-петлей на шее – на этот раз он беседовал со средних лет женщиной в фирменном медицинском халате. Обрывок разговора, услышанного, пока спускался по лестнице, невольно приобщил его к ещё одной человеческой судьбе:
– Мое мнение: вырезать всё в таком возрасте – кощунство!
– А что делать?
– Я считаю – можно побороться…
Гоша подумал тогда, что «можно побороться» – хорошая фраза: кто-то будет бороться за тебя, в общем-то, чужого человека, за твоё здоровье и жизнь. Мысленно пожелал им победы – и с облегчением вышел на улицу…
Снег уже не шел – стоял сплошной стеной, за которой слабо угадывались силуэты прохожих и городского пейзажа, размытые, как на картинах импрессионистов. Гоша, все это время не замечавший ни погоды, ни дороги, «вернулся в настоящее» и с удивлением обнаружил, что не понимает, где находится.
За плотной стеной снега виднелись лишь очертания улиц и домов – как карандашный набросок к большой картине, сделанный художником на ватмане. Ему вдруг стало весело: как здорово – заблудиться в городе, в котором прожил большую часть жизни, в самом центре, знакомом не хуже, чем собственная квартира!
«Просто сюр какой-то – подумал Гоша. – Сказки Гофмана».
Захотелось продлить это ощущение сказочности и игры. Поэтому он не стал всматриваться в детали окружающего пейзажа или искать табличку с названием улицы, а пошел дальше – как ежик в тумане, решив зайти в первое заведение, которое встретится на пути, где можно будет выпить кофе и немного обсохнуть.
И – как-то определиться с тем будущим, которое у него ещё оставалось.
Оказывается, он гулял уже часа три – было около одиннадцати вечера, и все кафе, попадающиеся по дороге, вот-вот закроются. Гоша решил хоть тут переупрямить судьбу и все-таки, найти место, где можно будет ещё посидеть.
Пройдя ещё метров двести, он скорее угадал, чем увидел впереди большое открытое пространство, догадался, что выходит на набережную – и почти догадался, где находится, но «прогнал» от себя эту догадку, «забыл» про неё, продолжая свою игру, повернул направо – и, пройдя ещё несколько шагов, увидел то, что искал.
Над штампованной входной дверью сетевого общепита сверкала золоченая англоязычная вывеска (не то «Queen», не то «Quest») с такими же двумя коронами – амбициозность хозяев, очевидно, конфликтовала с их вкусом. Табличка у входа сообщала, что заведение работает до полуночи.
Внутри огромный зал напоминал стадион: всю центральную его часть занимала тяжелая, овальная, из темного дерева стойка, вокруг которой вдоль стен стояли столики. Вместо «рева трибун» звучала громкая музыка. По стенам висели какие-то фотографии, грамоты и дипломы. В интерьере было много золота и отделки из мореного дуба.
Посетителей было мало.
«Да, статусно!» – усмехнулся про себя Гоша. Не раздеваясь, он сел у окна, недалеко от входа. Одна из скучавших за стойкой официанток радостно рванулась к нему и замерла у столика с блокнотиком наизготовку.
