Активную деятельность в Москве развил итальянец Джан Батисто делла Вольпе. Москвичи называли его по-своему Иван Фрязин. Он имел при себе кое-какой капитал, когда прибыл в Москву и решил заняться здесь ростовщичеством, на что получил разрешительную грамоту от самого великого московского князя. Он давал в долг боярам, купцам и даже князьям. Вольпе был своего рода первым иностранным банкиром в Москве, а москвичи называли его «денежником». Дела его шли успешно. В его доме останавливались за плату иностранные купцы из немецких прибалтийских земель. Через немцев Вольпе поддерживал связь с папским двором в Ватикане. Он брал ссуду у папы и почти с ним расплатился. Папа Сикст Четвёртый, зная что дела Вольпе идут хорошо, стал интересоваться возможно ли склонить московского правителя его страну в «истинную» веру. Вольпе отвечал в письме, что это маловероятно. Народ московский очень разный, есть люди очень верующие, есть много людей, относящихся к церкви скептически; но в массе своей москвичи – люди консервативные. К католикам здесь относятся настороженно и иногда враждебно. Потом папа интересовался возможностью принятия участия Москвы в войне с турецким султаном, захватившим приличной кусок Европы. А ещё через некоторое время папа написал Вольпе о том, что в Риме при дворе кардинала униата Виссариона проживает племянница последнего константинопольского императора Зоя Палеолог, которая могла бы стать женой великого князя Ивана. Идея сватовства знатной гречанки за московского правителя показалась Вольпе дерзкой, и в то же время из этого можно было наверняка извлечь какие-то выгоды; при случае конечно доведения этого дела до конца.
Вольпе попросился на приём к великому князю.
Иван принял итальянца утром в окружении близких бояр.
Итальянец был одет в дорогой кафтан с собольим воротником. Его лицо с тонкими чертами лица было красным от мороза. Была зима. Начался 1469 год.
– Великий князь, из моей родной Италии пришла весть о том, что в Риме живёт племянница последнего византийского императора, дочь морейского деспота Фомы Зоя. Эта знатная гречанка, в которой течёт кровь восточных римских императоров, честная девушка, которая ждёт достойного жениха, – обратился к Ивану Вольпе.
– Слышали, бояре. За меня сватают гречанку, – Иван, сидевший на троне, усмехнулся. – А что у моих предков были и гречанки в жёнах.
– Только те, были дочери настоящих царей, – заметил полный Василий Китай, авторитетный боярин. – А эта? Ну и что, что племянница императора. Их государства то больше нет. Какая польза от этого союза нашему государству. Ты уж прости князь за прямоту мою, но сам знаешь, в таких делах обычно и государственная польза учитывается. Такая уж твоя доля.
– Знаю, – согласился Иван.
– Но, взяв в жёны греческую деспину, великий князь, станет претендовать на Константинополь, – заметил итальянец.
– Вот к чему клонит фрязин, – сказал Стрига-Оболенский. – Папа хочет нас втянуть в войну с турками.
– Да, турки далековато от нас, – сказал Иван.
– Нам бы сладить с Казанью, да Ахмата успокоить, – сказал Василий Китай.
– А как она выглядит? – неожиданно спросил Иван.
– Я могу попросить в письме сделать портрет Зои, – ответил Вольпе.
– Портрет? – не понял Иван.
– Да это картина, что-то вроде русской иконы, но только на картинах иногда изображают и разных людей, не только святых и Иисуса, – объяснил, как мог Вольпе.
