Удивительно, но в приемном покое остаются сидеть все те же четверо мужчин, которые принесли Рому. Дежурная еще не сменилась. Женщина кидается ко мне чуть ли не с криками:
- Как все прошло?!
За ней же подбегают и друзья Ромы.
- Все, что можно было, мы сделали. Теперь будем надеяться на молодой организм пациента.
Стараюсь отвечать шаблонными фразами, но получается тяжело. Мне от отчаяния кричать хочется. Я безумно боюсь за его жизнь. И страшно даже самой себе признаваться, что боюсь далеко не как за пациента.
- Его перевезти в другую клинику можно? - спрашивает один из друзей.
Мне бы этого не хотелось. Здесь я могу контролировать ситуацию, быть рядом. Но препятствовать намерениям родственников я не буду. Если Елена Владимировна и Владислав Игоревич решат, что их сыну будет лучше в частной клинике Москвы, я дам разрешение. Разумеется, в соответствии с регламентом и по состоянию пациента.
- Теоритически можно. Но пока лучше повременить. Хотя бы первые сутки.
Мои слова слышат и родители Ромы.
- Люд, как можно будет, ты нам сообщи сразу же, - просит Владислав Игоревич. - Мы пока найдем клинику.
- А чего ее искать? В Склиф надо. Или в Бурденко. Наши все там восстанавливаются, - включается в разговор второй друг.
Они правы. Многократный чемпион не может восстанавливаться в обычной клинике на окраине Москвы, где даже с платными палатами проблема. Хотелось бы и мне перейти в Склиф или в Бурденко. Разумеется, в качестве сотрудника. Хотя бы на права пациента. Да вот мой стаж пока не позволяет это сделать. И руки "мохнатой" у меня в Москве нет. Пока приходится довольствоваться малым. Но моя мечта сбылась. Я хирург. Пусть мне и достаются преимущественно язвы желудка или воспаленные аппендициты. Это пока так. Иногда все же случаются экстренные ситуации, которые меня вдохновляют.
- Мы можем сами сделать запрос на перевод пациента, - вклинивается дежурная. - Людмила Ильинична, завтра же можно будет это сделать? Сегодня в воскресенье вряд ли кто этим займется. Но если состояние ухудшится, родственники смогут же посодействовать?
Она с надеждой смотрит на Владислава Игоревича и Елену Владимировну. А мне так и хочется ей треснуть за подобные мысли.
- Если состояние ухудшится, даже сегодня можно будет сделать запрос на перевод Арсеньева, - отворачиваюсь от женщины и объясняю родителям Ромы, чтобы они не переживали и не делали поспешных действий.
- Люда, держи нас в курсе. Пожалуйста. Как мать тебя прошу, - Елена Владимировна смотрит на меня умоляющими глазами.
- Успокойтесь, Елена Владимировна. Все будет хорошо. Езжайте домой. Отдохните. Не нужно так сильно волноваться.
Я пытаюсь успокоить женщину, досадно про себя думая о том, что не хотелось бы выдавать нашего знакомства медперсоналу больницы.
- Люда, какие-то лекарства нужны? - деловито спрашивает Владислав Игоревич.
Я молча отрицательно киваю, но меня опять перебивает дежурная приемного покоя.
- Нужны! Точнее не лекарства. Крови в больнице нет. А вашему сыну пришлось много перелить из своих запасов, - дежурная говорит уверенно, но при этом взволнованно смотрит на меня. - Не могли бы вы сдать?
Да. С кровью в больнице проблемы. На плановые операции приходится заказывать со станции. Но определенные запасы должны быть в самой больнице. А нам пришлось хорошо "прошерстить" запасы. Теперь придется восполнять своими силами. И как можно скорее. Вдруг очередной тяжелый пациент.
