– Обычно так говорят, когда не хотят, чтобы им лезли в душу. – Решила поставить я его на место. – Или ваш босс так решил разузнать обо мне побольше? Подослал болтливого водителя, чтобы выяснить, что я за человек?
– Поверьте, – улыбнулся собеседник. – Мистер Максвелл тоже любит составлять мнение о людях по собственным наблюдениям.
С главной артерии города мы свернули к берегу и проехали мимо знака «Окледж Парк». Водитель мистера Максвелла не умел держать язык за зубами, но его говорливость ничуть не выручала в изучении города. Я даже заскучала по таксисту, что рассказал мне столько историй и показал столько мест, пока вёз до дома мистера Кларка.
Виды Окледж Парка резко переменились. Домики теряли этажи по убыванию, пока многоквартирные столбы не превратились в частные коттеджи. Наверняка в этом старом и престижном районе проживали самые сливки Берлингтона. Не каждый мог позволить себе такой особняк – подметила я, провожая глазами трёхэтажную громадину из стекла и хрома. Или такой – мимо пронеслось деревянное шале с террасой на двадцать персон, не меньше. И всё утопало в снегу, как ванна в пене.
Неудивительно, что Хьюго Максвелл пустил свои корни где-то в этом райском обиталище состоятельных буржуев. Его резиденция наверняка затерялась где-то у самого берега, куда не дойти, не доехать обычным смертным, вроде меня – разве что по особому приглашению. Я уже предвкушала виды из особняка на озеро Шамплейн, которые мне предстоит перенести на полотно.
– Вы так и не рассказали, какой он… – Наша беседа резко оборвалась, и я решила возобновить её. – Ваш мистер Максвелл.
Дорога стала виться змейкой между коттеджами и когда-то зелёными скверами, теперь поблескивающими белизной декабря. «Бентли», что в этой части Берлингтона смотрелся куда уместнее, чем у моего временного пристанища, замедлил ход, что позволяло нам поболтать подольше. До того, как столкнуться лицом к лицу с человеком, который может обогатить меня по щелчку пальцев, я могла разузнать все его самые страшные черты.
– Хотелось бы верить, что он справедлив, умён и щедр.
– Хотелось бы верить? – Переспросила я.
– Я ведь говорю вам о своих впечатлениях. – Мужчина хмыкнул, а глаза его загорелись хитрецой. – А ещё он довольно обаятелен, харизматичен, в хорошей физической форме…
– И наверняка очень скромен.
– Вот со скромностью могут быть проблемы.
– Покажите мне богатого человека, который мучается скромностью.
– И то верно.
Его глаза скользнули по мне, губы сперва открылись, а потом захлопнулись, как переплёт прочитанной книги.
– Можете спросить. – Позволила я и на его вопросительный взгляд добавила: – Вы ведь хотели что-то спросить у меня.
– Почему вы думаете, что ваши картины может оценить лишь безумец? Вы сказали, цитирую: «Он наверняка сошёл с ума, раз оценил мои картины». Почему вы столь невысокого мнения о себе?
Потому что за два года в мире искусства лишь шесть моих картин нашли свой дом. И то, благодаря мужчине, которого я любила, и который играл со мной, как кот с клубком ниток. Потому что, пусть я и заработала на их продаже неплохие деньги для художника-новичка, все они пошли на погашение кредита за квартиру, так что я на мели. Как корабль, который выбросило на берег в шторм. И мою последнюю надежду – выставляться в галерее «Арт Бертье», быть замеченной каким-нибудь маэстро живописи – выбросило вместе со мной.
