– Что смотришь на меня так? Не думай, подол задирать перед тобой не стану.
Всадник рассмеялся:
– С чего ты взяла?
– Ты ведь спаситель. Чем же иным мне отблагодарить тебя?
– Мне не нужна благодарность такого рода.
– Зачем же тогда спасал?
– К сказанному ранее прибавлю: рыцарь обязан защищать слабого, его учат быть нетерпимым к произволу или насилию.
– Тебя тоже учили?
– Сию нехитрую науку я познал сам без особого труда. Мне не преподавали правил поведения и не посвятили в рыцари в свое время, так уж вышло. Сеньор, которому я служил, оказался бесчестным негодяем, и я ушел от него, не дожидаясь обряда. Позднее я поменял шапочку на шлем и серебро на золото[8]: меня посвятил в рыцари за воинские заслуги дофин Карл во время битвы при Пуатье. Ему уже грозил плен. Я спас его тогда, от души поработав булавой. Тогда он трижды ударил меня мечом плашмя по плечу и произнес: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа!» И вот я рыцарь! Позднее дофин пожаловал мне герб, и его утвердил герольд. Таких, как я, называют рыцарем битвы.
– Не удивляюсь: ловко ты сразил того, второго. Но какой странный герб на твоем щите: белый брусок на черном фоне. Что это означает?
– Герб незаконнорожденного сына рыцаря.
– Так ты бастард?
– Оттого и беден. Но скажи, зачем эти двое гнались за тобой? Чем ты им досадила?
– Меня объявили ведьмой.
– Ого! И хотели сжечь на костре? – усмехнулся всадник. – Отчего тогда ты не улетела от них? Ведьмы, как утверждают, летают на метле. Где же она у тебя? Ты ее потеряла?
– Я не ведьма. Такая, как все.
– В самом деле? А перекреститься сможешь? В народе говорят, ведьмам это не возбраняется, только машут они левой рукой.
– А я – правой, как учат попы. – С этими словами молодая женщина осенила себя крестом по всем правилам.
– Теперь верю, – не гасил улыбки рыцарь.
– Догадываюсь, не то сам очертил бы перед собой крест.
– Так что же сделала ты плохого людям, что они возвели на тебя хулу?
Незнакомка перевела выразительный взгляд на лошадь, которую всадник по-прежнему держал в поводу левой рукой, и глубоко вздохнула.
– Вопрос сложный, ответ еще сложнее. Я устала. Попробуй-ка пробеги с мое. Не позволишь ли сесть на коня?
– Для тебя и держу его. Но сможешь ли?
– Я живу в лесу; меня приютила женщина. Я зову ее матерью. У нас есть лошадь. Меня зовут Эльза, если тебе интересно, а лес этот близ Парижа.
С этими словами беглянка вскочила в седло, взяла в руки поводья. Конь пошевелил ушами, повернул голову и закивал будто бы в знак согласия с тем, что теперь будет носить на себе легкую прекрасную амазонку. Вслед за ней и рыцарь сел на коня.
– А я Гастон де Ла Ривьер. Отец и мать у меня не знатного роду, ты угадала, вот почему я совсем не богат. Неподалеку отсюда замок Пенвер, владение моей сестры; я как раз направлялся к ней. Хочешь, поедем вместе? В деревне ведь, как я понимаю, тебя ничто больше не удерживает? Как, кстати, ты там оказалась? Париж довольно далеко отсюда.
– В Лавале живет моя родственница, я давно не была у нее.
– Стало быть, нынче навестила. Так мы едем? Теперь путь покажется короче: у меня появился спутник. Берем правее: сразу за холмом дорога круто поворачивает; мы увидим ее еще издали.
– Это должно сбить с толку преследователей, вздумай они отправиться на поиски солдат, пропавших в лесу, – заметила Эльза.
– Значит, в деревне их поджидают остальные?
– Во главе с епископом верхом на муле. А всего их около десяти.
