Добро не оставляйте на потом - страница 25

– Почему?

– Потому что у тебя все еще целы оба глаза. Они не успокоятся, пока тебе не станет так плохо, что ты не сможешь оправиться. Я знаю, как это бывает. Все будет только хуже, пока тебя не выживут совсем. Потом они найдут себе другую жертву. Так всегда и происходит.

– Куда мы поедем?

– Zia[51] Леонора нас приютит.

– О нет, мама!

– Не такая уж она плохая. Нам всего лишь придется выслушивать, где и как у нее болит, и делать ее любимые ромовые шарики. Мы справимся.

– И когда?

– Завтра, до восхода солнца. Дон Ксавье договорился с водителем, тот отвезет нас и посадит на поезд до Пармы. Он дал денег на дорогу и рекомендательное письмо, чтобы я смогла получить работу в церкви Сан-Агостино.

Сильвио хотел было возразить, что лучше остаться, но ему стало так жаль мать, что он передумал.

– Я буду скучать по Виареджо.

– После всего, что здесь было? Ты добрый мальчик. – Вера обняла сына и стояла так, пока он не высвободился. – Давай немного отдохнем. Завтра у нас трудный день.

Сама она взялась за домашние дела. Погладила одежду, сбрызнув ее лавандовой водой, прежде чем прижать горячий утюг к ткани. Собрала их скудные пожитки, которые поместились в холщовый мешок. Вера опустилась на колени и сдвинула один из камней, которыми был выложен очаг. Просунув руку в отверстие, она достала спрятанные там сбережения. Глаза Сильвио невольно расширились, когда он наблюдал, как мать пересчитывает лиры, сидя за столом. Она убрала деньги в маленькую кожаную сумочку, которую ей отдала Zia Леонора, сочтя ее бесполезной для себя, и положила сумочку поверх мешка с вещами. После чего окинула помещение взглядом, желая убедиться, что все осталось на своих местах.

Вера легла и, как всегда, мгновенно заснула – они с сыном часто шутили по этому поводу. Сильвио лежал на койке в другом углу и не спал. Ему никогда не удавалось заснуть сразу, потому что в темноте он обычно придумывал сценарии своей взрослой жизни. Варианты менялись в зависимости от настроения. То он становился солдатом в мифическом королевстве из сказок про страну Оз[52], то был моряком и сражался с пиратами, то ходил в контору в коричневом костюме, черных ботинках и шляпе. Больше всего ему нравилось фантазировать, как он получает должность на государственной службе и ему выдают форму и мотороллер. Он ставит его у своего дома с верхней террасой и терракотовыми цветочными горшками на лестнице. Когда он уставал, то мечтал о самой обычной жизни, в которой люди были к нему добры. Для более сказочных вариантов приходилось напрягать воображение.

Уехать из Виареджо – это не так уж и плохо, рассуждал он. Возможность начать новую жизнь нужна даже не столько ему, сколько матери. Ему всегда было обидно, когда прихожане словно не замечали ее, хотя именно она чистила скамьи, натирала полы и отмывала витражи. Задумывались ли они о том, кто скатывает восковые свечи и меняет подносы для пожертвований, чтобы их молитвы о самом сокровенном были услышаны до того, как догорит фитиль? Вера Вьетро терпела унижения, ведь тех грошей, которые она получала, хватало лишь на их жалкое жилище. Пренебрежительное отношение окружающих, казалось, ничуть не беспокоило ее саму, зато сильно беспокоило ее сына. Вера Вьетро так отчаянно старалась удержать их обоих на плаву, что не замечала, как с ней обращались, а если и замечала, то мирилась с этим ради сына.

Сильвио видел, как мать преисполнялась напрасной надеждой всякий раз, когда какой-нибудь ребенок, помимо стойкой и преданной Доменики Кабрелли, начинал относиться к нему по-дружески. Стоило любому мальчишке позвать Сильвио поиграть на улице, она решала, что сын наконец-то будет принят другими детьми. А уж она-то постарается укрепить зарождающуюся дружбу добрыми поступками. В знак благодарности вручит новому другу пирог или кастрюлю супа для его семьи, надеясь, что щедрость сделает дружбу прочнее. В такие моменты, когда казалось, что для ее мальчика все изменилось, синьора Вьетро верила, что худшее позади. Но, безусловно, она ошибалась. Узнав об обстоятельствах рождения Сильвио, родители тут же запрещали детям с ним общаться. Они считали, что мальчишке по фамилии Биртолини не место в приличных семьях.