– Нино всю жизнь жил по принципу «око за око». И только недавно сменил гнев на милость. Может, он принимает какие-то лекарства.
– Или просто устал от бесконечных ссор, – предположил Олимпио.
– Не думаю, что наши проблемы были связаны с папой. Возможно, Нино обижала моя близость с мамой. А может, его не устраивало, что мы с тобой живем в этом доме с родителями. Может, ему был нужен этот дом.
– Он получил деньги за свою долю.
– Денег у него предостаточно. Но в душе моего брата есть дыра, которую ничем не заполнить. К сожалению, он считает, что это я ее сделала.
– Знаешь, Матильда, похоже, ему просто твое лицо не нравится.
– Точно! – Матильда засмеялась. – Жаль, ты это только через пятьдесят лет понял.
Олимпио тоже рассмеялся.
Матильда достала из ящика комода ночную рубашку.
– Все, я пошла по своим делам. – Она закрыла за собой дверь ванной комнаты.
– Мы так и будем до конца жизни обсуждать твою семью? – крикнул ей вслед Олимпио.
Матильда приоткрыла дверь:
– А в чем проблема?
– Значит, будем, – пробурчал Олимпио.
Матильда стояла у раковины и чистила зубы, когда ее внимание привлек слой ярко-голубых пузырьков на дне стакана. Она сплюнула зубную пасту и нащупала на шее очки для чтения. Когда она перевернула стакан на ладонь, из него выскользнул браслет из переливающихся голубых аквамаринов в бриллиантовом паве[62].
– Олимпио! – Она вытерла рот и вышла в спальню. – Что это? – В вытянутой руке она держала браслет.
– С днем рождения!
– Ты положил дорогой браслет в стаканчик в ванной? На раковине? Ты спятил?
– Я хотел сделать тебе сюрприз. – Муж улыбнулся.
– Но он же мог провалиться в слив.
– Ну не провалился же.
– Но мог! – Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло от гнева.
– О, ради бога, Матильда. Это сюрприз. Ты говорила, что хочешь браслет к своим серьгам, вот я и сделал его сам. Не порть удовольствие. Хоть раз просто порадуйся подарку.
Матильда вернулась в ванную и заплакала. Раздался тихий стук в дверь. Она схватила полотенце и вытерла слезы.
Олимпио заглянул внутрь:
– Матильда?
Она в отчаянии взглянула на мужа.
– Дай сюда.
Матильда отдала ему браслет.
– Прости. – Она вытянула руку ладонью вверх.
– И ты меня прости. Глупая затея. – Олимпио надел браслет ей на запястье и защелкнул. – Я просто хотел повеселиться, как в прежние времена.
– И это говорит человек, который спрятал помолвочное кольцо в сфольятеллу. – Матильда улыбнулась, осторожно поворачивая сверкающие камни на запястье. – Он великолепен. Спасибо тебе.
– С днем рождения, bella. – Олимпио поцеловал ее, взял за руку, и они вернулись в спальню.
Она присела на край кровати, повернувшись к нему спиной:
– Я не умею быть счастливой.
– Ты бываешь счастливой.
– Правда?
– Ложись. Давай я тебя обниму. Ты устала.
– Я серьезно. Я не умею ничему радоваться. Ну кто еще, получив прекрасный подарок и даже не примерив его, будет воображать, что он потерян?
– Тот, кто ничего не хочет терять.
– У тебя всегда готов ответ.
– Перестань себя терзать. Когда ты страдаешь, на тебя невозможно смотреть, это как наблюдать за зверствами крестоносцев. Забудь о прошлом. Ты не можешь его изменить.
– А если я уже ничего, кроме прошлого, не помню?
– Тогда вспоминай только хорошее. Я вот вижу себя везунчиком, который пятьдесят шесть лет назад влюбился в девушку в белом купальнике на пляже Виареджо. – Олимпио встал и подошел к Матильде. Он откинул одеяло и помог ей улечься в постель.
