Матильда поставила шкатулку с украшениями туда, где должна была сидеть внучка.
– Анина?
Анина с улыбкой обернулась. Она жестом попросила подождать еще минутку и продолжала говорить по телефону.
– Анина. Положи трубку, – приказала Матильда.
– Ciao. Ciao. Мне надо идти. – Анина отключилась. – Прости, Nonna. Когда Паоло хочет поговорить, приходится бросать все дела. – Анина уселась за стол. – В последнее время он только этого и хочет.
– Я приготовила твой любимый… – начала Матильда.
У Анины зазвонил телефон.
– Прости. – Она потянулась, чтобы ответить.
– Дай сюда! – Матильда протянула руку.
Анина отдала ей звонящий телефон. Матильда бросила его в сейф и закрыла дверцу.
– Невежливо приходить к бабушке и без конца болтать по телефону.
– Верни мой телефон, пожалуйста. – Анина пребывала в недоумении.
– Позже.
– Ты его там оставишь?
– Sì. – Матильда налила кофе. – Перезвонишь позже.
– Nonna, что случилось? – Анина прищурилась, разглядывая лицо Матильды. – У тебя на щеке кровь.
– Где? – Матильда встала и посмотрела в зеркало. Внучка была права. На щеке виднелась узкая багровая полоска. – У меня все это время шла кровь?
– Наверное, порезалась. Ты разве не почувствовала?
– Нет. Хотя подожди. Это, видимо, из-за небольшой стычки с чайкой перед твоим приходом.
– Ты о чем?
– Я ждала тебя на террасе. Ни с того ни с сего налетела чайка. Я и не думала, что она меня задела.
– Очевидно, задела.
– А может, это не она. Может, я просто поцарапалась.
– И не заметила?
Анина переживала за бабушку, хотя мать и уверяла ее, что Матильда переживет их всех. Это вполне могло быть правдой, ведь Матильда, казалось, не старела. Словно вулканизированная резина, она с годами становилась только крепче. Падая, всегда поднималась. Матильда единственная из всех знакомых Анине очень пожилых женщин не сгорбилась. Спину она всегда держала прямо, как на плацу. Стиля придерживалась классического: шерстяные юбки и кашемировые свитера. К ним прилагались изящная брошь или цепочка с кулоном. Матильда одевалась как состоятельная женщина, работающая в большом городе, хотя сейчас, выйдя на пенсию, стала домохозяйкой и жила у моря.
– Перестань пялиться. – Матильда поднесла руку к лицу и кончиками пальцев нащупала порез. Он был не толще нитки и проходил от верхней части скулы до уха.
– Если на тебя напала птица, то в порез могли попасть всякие микробы. Птицы переносят болезни, к тому же это плохая примета.
– Не беспокойся. Это мне не повезло, а не тебе.
Анина открыла шкатулку. Содержимое сверкало, словно леденцы.
– Я помню ее. Когда я была маленькой, ты разрешала мне играть с украшениями.
– Это на меня не похоже.
– Ну хорошо, ты разрешала помогать тебе их чистить. Помнишь?
– А вот это уже ближе к истине. Заставлять маленьких лодырей работать, чтобы они не шалили.
– Ты самые обычные домашние дела превращала в веселье.
– Неужели со мной было весело? – усмехнулась Матильда.
– Иногда. – Анина закрыла шкатулку и взглянула на Матильду.
– В чем дело?
– У тебя есть мазь, или перекись, или еще что-то? Я не успокоюсь, пока ты не приложишь что-нибудь к этой ране.
– Madonne[27]. – Матильда отодвинула стул от стола и направилась в гостевую ванную. – Это всего лишь царапина.
– Это рана, – крикнула ей вслед Анина. – Я бы погуглила, но ты украла мой телефон.
Матильда открыла аптечку, хранившуюся под раковиной. Она тщательно вымыла руки и нанесла на порез тонкий слой антисептика. Прижала сверху марлевую салфетку, чтобы лекарство впиталось.
