Закончив управляться с его ранами, она опустилась на каменный пол пещеры рядом с Яром, принимаясь глядеть на костер.
— Хочешь сказать, что ты задержался, поскольку нашел Трин? — Она недоверчиво посмотрела на томаринца. — Ты уверен, Яр? С тех пор как кто-то распустил слух о существовании печати, без конца появляются охотники, желающие ее заполучить. Идиоты действительно верят, что она якобы откроет им доступ к сокровищам Томарина, награбленным разбойниками. Они идут на любые уловки.
— Я знаю. Томаринской печати нет. И никогда не было. Как нет и никаких сокровищ. Пьяная болтовня в трактире и не такие небылицы порождает. Мы никогда не реагировали на попытки кретинов-охотников раздобыть то, что не существует. — Яр приблизил ладонь к огню, задумавшись ненадолго. — Но все они как один пытались поймать кого-нибудь из томаринцев и выведать «тайну». На этот раз все иначе. На этот раз явилась девушка. Что-то кольнуло здесь, понимаешь?
Яр коснулся своей груди нагретым у огня кулаком.
— Сам не понимаю, отчего появились такие наивные мысли. Но в тот вечер я прихватил старый ящик и согласился прийти на встречу. Помощник трактирщика сказал, что пришла девушка. Студентка Арда. В сопровождении самого ректора академии. Это не была простая уличная девка, которая сыграла бы что угодно за горсть монет. И у нее был знак на руке. Не татуировка, а нарисованный свежими чернилами. Она смогла открыть ящик, Хельга. Ты можешь представить мое изумление?
— Смогла открыть? — нахмурилась Хельга. — Она студентка этой проклятой академии? У богов странное чувство юмора… И что же? Трин признала себя дочерью Броза? Чего желает? Каковы ее намерения? Говори же.
— Когда мы виделись в последний раз, меня вежливо отослали подальше с явной надеждой больше никогда не встретиться.
— Что? — удивилась подруга, бросая в огонь использованные бинты.
— Она похожа на отца. Тот же упрямый взгляд. На мать совсем немного… И она не узнала меня. Я мог измениться за прошедшие годы, но ведь не настолько. — Голос Яра охрип и стал тише. — Кажется, она ничего не помнит, Хельга. Но это еще не все.
— Что же?
— Она зовет себя Вандой Синхелм.
Томаринец поднялся вслед за подругой, когда та сорвалась с места, сверкая гневным взглядом.
— Синхелм? — Губы Хельги презрительно изогнулись.
— Эта девушка считает его отцом, — с трудом договорил Яр.
— Проклятье, Яр! На тебе чары? Навели морок? Или ты сошел с ума? — возмутилась разбойница. — Хочешь, чтобы я поверила во все это?
— А что прикажешь мне делать? Я не имею магии. Могу взломать практически любой обычный замок, но не знаю вашей силы. А она смогла открыть ящик под охранной печатью. На это был способен только Броз, поскольку сам поставил печать. И я видел, как маленькая Трин делала то же самое, когда прятала там сушеные цветы, пока отец не видел. Броз разрешал ей. А малышка думала, что смогла перехитрить его защиту. Поэтому я и взял ящик с собой — чтобы проверить. Как объяснишь это? — Яр вопросительно посмотрел на подругу.
Он потянулся за рубахой, надевая ее обратно и подкатывая рукава.
— Эта девушка не искала никаких сокровищ. Она не похожа на охотницу. И некромант при ней, как тень. Я не верю в обман или хитрость. Прошу тебя рассказать об этих новостях Калвагу. А мне нужно вернуться в город.
— Думаешь, я дам тебе просто так уйти в Валмир, после того как сказал, что объявилась та, кто зовет себя дочерью Синхелма? — Хельга сжала кулаки.
