В «Смит-и-Вессоне» 36‐й модели пять патронов. Он работает не так, как современный полуавтомат: в нем не используются магазины, и стреляные гильзы остаются в барабане, пока не удалишь их вручную.
Что Джо и сделал. Щелчком открыл барабан и высыпал его содержимое на ладонь. Убрал в карман четыре неиспользованных патрона, показал мне пустую пятую гильзу. Взял ее двумя пальцами, средним и большим, и подержал передо мной. Для верности, чтобы я все понял.
Мол, есть чем прижать.
С того места, где я сидел, было видно Мэри. Я поймал ее взгляд и поднял стакан. Слегка качнул. Для тех, кому нужен контекст, – я снова был в «Стингрейз». Поздний вечер, и я изрядно набрался. Это все еще было во вторник.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы как следует отдышаться.
Вас когда-нибудь били в живот? По-настоящему? Меня – да, и в этот раз больно было так же, как и раньше. Даже хуже – из-за гребаного кастета.
Я все еще вижу его. Фостера. Вижу совершенно ясно. Сидит возле батареи, в неудобной позе. Прошло двенадцать часов, и здесь, в баре, я вижу его даже в два раза лучше. Вижу это выражение у него на лице. Удивление. Оно так и не ушло, даже когда все уже кончилось. Интересно, думал ли он, уже приговоренный к смерти своим диагнозом, о том, что ждет его по ту сторону. Разве мог не думать? Иногда мне кажется, что он заглянул туда и что-то увидел. Может быть, не то, что ожидал? Может быть… ничего?
Мэри уже вернулась с бутылкой «Джонни Уокера». Сказала, что я сильно набрался, а эта штука недешевая. Я ответил, что идет она хорошо, и повертел в пальцах стакан. Она ушла за стойку.
– Бьюсь об заклад, ты зол как черт, и это нормально. – Так сказал мне Джо у Фостера. – Я бы тоже злился, если бы ты врезал мне под дых.
Наблюдая за мной своими маленькими глазками, он положил гильзу и мой револьвер в карман. Лицо у него было красное, он шумно отдувался.
Я поднялся. Выброс адреналина на время заглушил боль в животе. Наброситься, смять, размазать эту рожу о стену, чтобы кожи не осталось? Я машинально сжал кулаки, а Джо вытащил свой «Глок» и указал на Фостера.
– Этот засранец получил по заслугам. Он убийца, и переживать из-за него я не стану. Он убил четырех женщин, Томми. Хладнокровно.
– Хладнокровно, – сказал я, – как и ты.
– Это правосудие. – Джо шумно втянул воздух через нос и с гордостью выпятил грудь. – Был бы ты местный, понял бы, как надо. А теперь будешь слушать, что я скажу, делать, что я попрошу, и, если произведешь на меня должное впечатление, то получишь назад и револьвер, и гильзу.
И он направил на меня «Глок».
– Или мы можем покончить с этим прямо сейчас, и я напишу в отчете, как ты ворвался сюда с оружием в руках и получил пулю в шею от Фостера, когда тот падал. Возможно, тебе даже дадут медаль.
– Ты придурок.
Джо это даже позабавило.
– Полегче, напарник. Я ударил тебя в живот, чтобы тебе не приходилось отвечать на вопросы о синяке под глазом. Хочешь подраться – я не против.
– Боб хотя бы нашел отпечатки?
– Разберемся с этим позже.
– Господи, Джо, ты же только что застрелил парня!
– Из твоего револьвера.
– Думаешь, кто-нибудь поверит, что это был я?
– Коп-новичок, едва ли не первый день в городе. – Джо пожал плечами. – Тебя здесь не знают, сынок. А меня знают. Я местный. И по рождению, и по воспитанию. А ты, черт возьми, кто такой?
Он подошел ближе, прижал меня к стене. В нос мне ударил запах его пота.
