— Странно? — подсказываю, тихонько отодвигаясь.
Холостов ржет, не переставая наглаживать мою «плюшку».
— Ну как бы да.
— Не с кем оставить было, — говорю и отворачиваюсь. — Нет у нас с Бобкой никого.
— Друзья, соседи? — не верит мой собеседник.
Что я ему скажу? Что друзей у меня нет? Есть соседи, есть коллеги, есть знакомые. Можно было бы устроить прозвон всех и вся, и, может, кто-то бы сжалился и приютил «котенка». Но все произошло настолько стремительно, что после бабушкиной смерти я вцепилась в Бабая как в последний кусочек дома и потащила его невесть куда, думая лишь о себе, а не о животном. Это ему сказать? Так мы вроде не на исповеди.
— Так получилось, — говорю.
И Холостов, в кои-то веки, проявляет чудеса тактичности и не задает больше вопросов.
— Пошли, — выпрямляется. — А то совсем околеешь, аллергик. Заодно и проверим, как работает лифт, — точно, по лестнице я не проковыляю. — Может, в медпункт? Там, по идее, должна быть кнопка вызова круглосуточно.
— Не надо в медпункт, — приходится проглотить гордость и опереться на его руку, чтобы подняться. — Перевяжу на ночь и похромаю пару дней — всего и делов.
Холостов щурится, всматриваясь в меня.
— А вдруг осложнения?
— А вдруг слоны? — огрызаюсь.
Воспоминание 30
Ну кого, кого принесло ко мне ночью? Лифт не сломался, мы добрались до третьего этажа, я выпроводила Холостова в мужское крыло и поползла в женское самостоятельно. Разулась, плюхнулась на кровать, вытянула больную конечность — опухла вдвое, зараза! — и только-только собиралась с силами, чтобы встать и искать, чем перетянуть ногу, как в дверь постучали.
Ну, если это Холостов решил спросить, как я добралась… Или Аршанская, которой донесли, с кем я в тесном физическом контакте прогуливалась по саду… В общем, прыгаю на одной ножке, готовая начистить физиономии хоть одному, хоть другой. Больно же! А тут еще скакать зайцем к дверям.
— Валерия, добрый вечер, — улыбается мне светловолосая женщина в белом медицинском халате. — Позвольте осмотреть вашу ногу.
Предатель. Сдал-таки.
Мне почему-то дико обидно.
Так и знала, что Мажору нельзя доверять.
8. Глава 8
Воспоминание 31
19 апреля
Седовласый пожилой преподаватель расхаживает перед кафедрой, рассказывая о том, что личный магический резерв сродни мышце, и его можно «растянуть» и увеличить упорными тренировками, что в будущем даст возможность оперировать большими объемами энергии. Сегодня у нас общее занятие у всего потока, сидим в огромной аудитории, выполненной амфитеатром, а Борис Юрьевич, сухонький старичок с удивительно мощным голосом для такого тщедушного тела, вещает нам об основах владения даром. «Теория магии» — предмет называется.
Конспектирую почти бездумно. Это у меня метода такая еще со школы, да и при приеме на работу так же вникала в нюансы профессии: записать, выслушать, потом уже обдумать и сделать для себя выводы. Поэтому мне куда проще на вот таких лекциях, чем с той же Верой Алексеевной, которая уже вторую неделю пытается высечь из моей руки огонь. В аутсайдерах нашей группы, кстати, только я и Денис. Остальные уже могут обходиться в быту без зажигалок. Дэн бесится из-за того, что у него не получается. Меня больше бесит повышенное внимание преподши, которая не намерена от нас с ним отставать, пока не добьется успеха.
Борис Юрьевич продолжает вещать о таинственном резерве, который лично я понимаю, как некий «мешок», вместилище, куда можно вобрать энергию вселенной и швырнуть обратно для каких-то магманипуляций. Мой привыкший к реальности мозг пока не способен все это постичь: резервы, энергетические каналы и прочее. В то же время я помню утро, когда умерла бабушка. Реутов сказал, что энергии из мира я в себя вобрала — дай боже, а та срикошетила, и случился локальный трындец. Тогда, получается, резерв у меня и так приличный? И не надо его «тянуть», как мышцу? Зачем мне столько-то, если и неразвитого хватило, чтобы разнести квартиру и едва ли не угробить всех жильцов нашей многоэтажки?
