— Через «не получается», — не отстает Костя. Встает, подходит ко мне; кладет ладони на плечи. Смотрю исподлобья.
— Не нарушай мое личное пространство, пожалуйста, — прошу очень терпеливо. То я на него наступаю, то он меня тащит с вывернутой ногой, то полуобнимает, помогая магичить. Не надо входить в мою зону комфорта, просто… не надо.
— Да сдалась ты мне, — язвит. Между прочим, обидно. Дергаюсь. — Расслабься. Меня так отец учил, я знаю, что делаю, — ну, если отец… — В глаза посмотри.
— Какая разница, куда я смотрю?
— Ты в пупок мне дышишь, — вот говнюк! — Не злобствуй, я твой гуру, помнишь?
— Слушаюсь, мастер Йода, — вскидываю голову.
Холостов прав, я злобствую. А еще из-за придури Руслана я не выспалась, полночи крутилась с боку на бок, гоняя мысли. Ничего нового не придумала, но встала с ощущением, что всю ночь грузила вагоны, а не отдыхала. Любимов сегодня и похвалу от Верочки заслужил, и выглядел бодро — видать, отпустило человека. А я как развалюха весь день. Ушла бы спать сразу после ужина, но пока староста готов играть в сенсея, грех было отказываться.
— В глаза смотри, — повторяет Холостов, на сей раз убрав с лица улыбочки. Ну, смотрю, серо-зеленые они у него, я в курсе. — Чувствуешь, что я делаю?
— Трогаешь меня за плечи? — предполагаю.
Дергает головой, отчего челка падает на глаза. Модная стрижка, мажор же, вечно откидывает со лба. Подстригся бы покороче и не мучился бы.
— Тепло на плечах чувствуешь?
— Нет.
— А так?
— Нет?
— Лера!
— Чего?
— А сейчас?
— Не… — шире распахиваю глаза. — В ладонях чувствую, — сама не верю, что это на самом деле так.
— Отлично, — «сенсей» самодовольно улыбается. — Я беру энергию и передаю тебе — только используй. Потом попрактикуешься брать. Поняла?
— Вроде да.
Хорошо, что он держит меня за плечи, а то пожала бы ими, как полная дура. Классно, наверное, быть потомственным — отец натаскал еще до всяких Сурков. Конечно, старосте скучно на занятиях, вот и развлекается, оказывая помощь тугодумам вроде меня: нам пока что преподают базу, а у него она и без того имеется. Так и будет скучать, пока не начнут объяснять нечто посерьезнее.
— Я сейчас отойду, а ты пробуй.
— Угу.
— Готова?
— Угу.
Руки у меня на коленях ладонями вверх. В них по-прежнему ощущается тепло. Вот как можно взять энергию извне и передать другому? Вера что-то говорила про каналы и их синхронизацию с чужими. Точно помню, что записывала, но так и не поняла, как это на практике. Вот как, оказывается.
Холостов отступает, подбадривающе кивая.
Нууу, с Богом! Огонь, я хочу всего лишь огонь, капельку, ну то есть искорку. То есть…
Отшатываюсь, врезаясь лопатками в стенку беседки, и еле успеваю спрятать лицо в сгибе локтя, чтобы не спалить ресницы и брови. Больно. В голове звон. Пахнет паленым.
— Ох…еть!.. Ты живая?
Кажется, не превратилась в факел. Больно только спине и затылку после встречи со стеной. Открываю глаза: темно. Не успеваю испугаться, что ослепла от своего очередного провального эксперимента, как все еще стоящий посреди беседки Холостов зажигает огонек на ладони. Я вижу! Фууух.
Осматриваюсь: лампочка лопнула, стол в копоти. «Гуру» живой и даже не подпаленный, я, кстати, тоже, но в голове все еще противно звенит.
— М-да, — тянет староста. — Придется сознаваться завхозу.
Я удивилась бы, если бы он мог сам щелчком пальцев почистить такие следы. Ему тогда в Сурке делать бы было нечего.
