Добро пожаловать в Теллур - страница 19

– Вы хотите сказать, что я чуть не погиб из-за дряхлого романчика? – парень неуверенно взял в руки причину своих неприятностей.

– Эта книга забрала не одну жизнь, – мужчина сжал кулаки. – И неизвестно, сколько ещё заберёт.

– Звучит как то, что не следует показывать кому-попало, – Дан опасливо посмотрел на смертоносное оружие в потёртом переплёте.

– И ты готов остаться кем-попало?

Пока голова размышляла над вопросом, рука уже взялась шершавый край обложки. Аккуратными движениями Дан открыл этот ящик Пандоры, готовясь отбиваться от проклятий, затаившихся в сухих листах пергамена. Но ничего подобного не произошло. Единственное, что ужаснуло Дана, – это до безобразия корявый почерк, которым была исписана первая страница. В неровных столбцах текста узнавался… рецепт.

– Простенькое снадобье от простуды, – прокомментировал Дан. – У бабушки были варианты и поэффективнее.

Листая записи дальше, маг узнавал в неровных размашистых словах типичные для целительства ингредиенты. Вербена, корень солодки, говяжий жир, козье молоко, морская вода, пиявки, всё это в том или ином виде запихивали в котелок, варили, выпаривали, настаивали, смешивали с воском. Дан изучал «пособие для маленькой ведьмы» с едва сдерживаемой улыбкой, как будто ему рассказывали, как высечь из камня искру, а у него в руках были и спички, и зажигалка. Хотя некоторые методы всё ещё оставались актуальными – внук лекарки вспомнил, как в детстве бабуля чуть ли не силой вливала в него противное варево из мха и дубовой коры, он бы с радостью ещё неделю провалялся с этой ветрянкой, лишь бы не чувствовать горечь, от которой сводит горло, и которая на несколько дней превращает всю потребляемую пищу на вкус в опилки. Но с каждой прочитанной страницей шутливости и греющей грудь ностальгии становилось всё меньше. В снадобья начали добавляться весьма спорные компоненты. Зелье с могильной землёй, мазь, настоянная на ногтях, свечи с волосами утопленников, для какого-то рецепта понадобился лоскут кожи, но вот с какого животного не уточнялось, да и вообще, с животного ли.

– Знаешь, я всегда считал целительство самой безобидной из всех существующих разновидностей магии, – ни с того, ни с сего начал глава. – Даже в детстве лекарей не боялся – чем они могут навредить? Поводят руками над содранной коленкой, и дрянью какой-то напоят. У меня тогда даже не возникало вопроса, из чего же они свои зелья варганят?

– Из того, что поможет, – выпалил Дан. – Или ты думал… вы думали, что от цирроза или туберкулёза спасёт комнатная гортензия?

– Раньше так и думал, – не стал отпираться мужчина. – А когда на службу поступил пришло осознание, для кого на чёрные рынки поставляют все эти чудаковатые товары: растения, пустившие корни в чьи-то останки, органы в огромных банках желтоватого формалина, в конце концов, для кого на тайных аукционах продают рабов.

– Ни один порядочный целитель не станет заниматься подобным!

– Ты их много знаешь?

– Нет, но все, кого я знаю, не опустились бы до такой дикости, – и Дан не соврал, его бабушка ни разу не переходила грань дозволенного, и закон тут не при чём, ведь самое страшное наказание выносит не судья, а твоя совесть.

– Завидую твоей наивности. Пока она ещё с тобой, выспись, потому что потом недоверие ко всему окружающему тебя миру не даст спокойно заснуть.

Взвинченный парень до скрипа сжал кожаную обложку. Он быстро перелистнул книгу на середину. Вверху страницы красовалась надпись: «От старческого безумия». Дан едва подавил в себе желание предложить рецепт собеседнику. Молодой маг предположил, что так автор назвал деменцию. Рецепт начинался достаточно сухо: «3 свежих печени (если детские, то 4).»