– Вот чем люди думают? – проворчал я, отпиливая ломоть буженины – Я же, по идее, должен следить, а с литрушечки с меня тот ещё следильщик.
Мара не дождалась, когда я отрежу столь желанный для неё ломоть и схватила его, оторвав от основного куска.
– Приятного аппетита, – послал я пожелания вдогонку к ломтю. – А вот интересно, откуда такой зверский голод?
Ответом мне было только увлечённое чавканье. А ещё принцесса, никаких манер. И всё-таки откуда голод?
– Ит, – тихонько позвал я своего личного духа. – Не делай вид, что ты меня не слышишь.
– Я не знаю, – отозвался Ит.
– Что ты не знаешь? Почему делаешь вид?
– Я не знаю, откуда у Мары такой зверский голод. Может, потому что она стала гелом.
– И что? – не понял я.
– Другое тело… как бы перерождение… требует много энергии… – неуверенно произнёс лесной дух.
– Ит, ты гений! – воскликнул я. – А говоришь «не знаю». Действительно, ей же нужно было из чего-то строить это прекрасное тело. Так, на данный момент ты прощён, можешь пока к казни не готовиться.
Ит пробурчал что-то нечленораздельное, но я его уже не слушал.
– Мара, вот ещё сырку возьми, – подсунул я принцессе варов бутерброд с сыром. – Извини, что всухомятку, просто доставка еды попалась немножко прибабахнутая, со специфическим вкусом.
Мара сцапала бутерброд и, не снижая частоту движения челюстей, стала уплетать и его.
– И может, гургутского винца? – неуверенно предложил я. – Личный подарок вождя.
Мара взяла одноразовый стаканчик – молодцы, парни, тоже догадались купить – и залпом выпила вино, а после снова взялась за бутерброд.
– И эти люди говорили мне о вреде алкоголизма, – прошептал я, оценив пустоту Мариного стакана.
– Она не люди, – влез со своими комментариями Ит.
– Закройся, – осадил я его. – А не то снова будешь готовиться к казни.
В это время Мара поперхнулась остатками бутерброда, и я, услужливо постучав ей по спине, нацедил ещё стаканчик.
Содержимое второго стакана последовало за первым без промедления.
– После первой и второй перерыва нет вообще, – воодушевлённо припомнил я старую поговорку, оценив происходящее. – Может, по арбузику?
Оценив широту Мариных глаз, я понял, что арбузы у них не водятся.
– А под арбузик можно и по водочке, хорошо заходит, – закинул я предложение и, не дождавшись Мариного ответа, нацедил граммчиков пятьдесят. – И для сугрева первейшее средство.
Мара без всяких возражений взяла стакан и без малейших колебаний проглотила его содержимое.
И всё.
Абзац.
Жизнь в новом Марином теле прекратила существование на целую вечность. И только выпученные глаза давали надежду на воскрешение варской принцессы как вида вообще и как данного индивидуума в частности.
– Ну вот, а ты ещё спирт с алкашами хотела попробовать, – соврал я, протягивая Маре кусочек арбуза.
– Больше никогда не наливай мне этой гадости, – выдохнула принцесса, когда арбуз смягчил действие водки.
– Поздно, – философски произнёс я. – Водка на два стакана вина. Ты почти наша.
Мара посмотрела на меня начинающим мутнеть взглядом и ничего не ответила. Может, не поняла, о чём я. А может, определённая доля пофигизма уже впиталась в организм.
– Забыл спросить, а ты в своём мире вообще пила? – поздно спохватился я с вопросом.
– Миллион раз, – фыркнула в ответ Мара, тем самым убедив меня в обратном.
– Да, Сергей Анатольевич, пора привлекать за спаивание малолеток, – пробурчал я себе под нос без тени сожаления.
