— Конечно, — восклицает Ари, осоловело хлопая ресницами и кокетливо поправляя прическу, — я и не знала, что у Джул есть друзья. Тем более такие, — в ответ на её умиление я морщусь, не понимая, как у подруги получается так ловко игнорировать все мои немые знаки, кричащие о помощи. — Обязательно пообщайтесь.
— Ари, я… — не могу просто взять и её бросить.
Даже озвучить это не могу. А потом мне Чезаре голову открутит. Зашибись.
— Всё в порядке, я же не одна здесь, — она понятливо улыбается, кивая в сторону двух телохранителей, молчаливо замерших позади неё, — пообщайтесь от души.
Из горла вырывается тихий стон. Звучит иронично.
Пообщайтесь, говорит. А засовывание языка мне в рот считается?
— Не волнуйтесь, мы точно хорошо проведем время, — усмехается Тео, демонстративно протягивая мне свою ладонь.
И я вновь засовываю руку в клетку с тигром, но на этот раз точно знаю, что он не просто укусит, а оторвёт её по локоть.
9. Глава 8
Маттео
— Куда мы едем? — она нервничает.
Дергает коленкой, заламывает пальцы, прикусывает губы и, собственно, не делает ничего такого, но я маниакально слежу за каждым движением, точно помешанный. Представляю, как с легкостью притягиваю её к себе за шею и жадно врываюсь в податливый рот, чувствуя на языке металлический привкус. Бросаю машину на обочине, блокирую двери, откидываю спинку сиденья, чтобы навалиться сверху…
Перевожу взгляд на дорогу, усмехаясь.
— Ко мне домой. Надо же нам где-то пообщаться, не так ли?
Джул молчит, но её молчание красноречивее любых слов. Злится на мою выходку. Давит ядовитые слова, которые наверняка хочет бросить мне в лицо, и с гордо поднятой головой пялится в окно. Я не спешу, еду на третьей передаче. Жду, когда её чаша терпения переполнится.
— Что тебе известно о Россетти? — голос нарочито равнодушный.
На это купится любой дурак, но только не я. Мне даже интересно, за кого она волнуется больше: за ту девчонку или за меня, рискнувшего открыть ящик Пандоры?
— Они преступники. Не связывайся с ними, — вывожу на эмоции.
Будет проще, если сама признается. Пока незачем усложнять.
— Никто не безгрешен, — отмахивается.
Жму до последнего.
— Не безгрешен — слишком мягкая формулировка для итальянской мафии.
— Это не твоё дело, — рьяно взбрыкивает, сжимая губы.
— Моё, потому что оно касается тебя.
— Серьезно? — она задиристо фыркает. — А что, если я скажу, что я на них работаю?
В её разноцветных глазах мелькает злой огонёк, но я понимаю, что Джул меня просто подначивает. Дразнится. Точит когти.
Очаровательно.
— Тогда я запру тебя в своём доме, и больше ты никуда не уйдешь.
— Ха-ха, как смешно.
— Я не шучу. Меня волнует твоя безопасность.
— Я в безопасности, — нагло врет, отчего у меня по венам растекается жидкий лёд, а желваки струной натягиваются.
Я видел её тело, когда получил еле живой от наёмников. Десятки шрамов, мелкие рубцы на плече как от огнестрельного, а она пиздит как дышит.
— Кем работаешь? — глухо спрашиваю, и так зная ответ.
— Телохранителем.
Живым щитом, блядь. У меня челюсть сводит от злости.
— И как? Нормально? Сдохнуть за другого человека хочется? На свою жизнь тебе вообще плевать?
Джул пожимает плечами.
— Они дали мне дом и семью. Это меньшее, чем я могу отплатить.
— Заебись, — крепко стискиваю кожаный руль, чувствуя болезненное жжение в ладонях. — Не рассчитывай сегодня вернуться обратно, — заезжаю на парковку многоэтажного дома и глушу двигатель, хрипло выдыхая, — ты, видно, забыла, но я напомню: твоя жизнь принадлежит мне. И я не позволю так безрассудно ею жертвовать.
