– А что, с того места на дальнем берегу, где находился ты, этот бой был виден?
– Не вполне, командир.
– Не вполне?
– Обзор частично закрывали деревья, командир.
– Таким образом, ты не можешь точно сказать, был Макрон отброшен превосходящими вражескими силами или просто покинул занимаемую позицию?
Катон ответил не сразу. Он просто не мог. Впрочем, ответь он отрицательно, это хоть и не обвинило бы друга, но вряд ли смогло бы ему помочь.
– Ты знаешь Макрона, командир. Знаешь, какой он солдат и какой человек. Он никогда не отступит без боя и будет держаться до последнего. И даже тогда…
– Это не имеет отношения к делу, центурион Катон, – прервал его Веспасиан. – Я по-прежнему жду от тебя прямого ответа на заданный мною вопрос.
Некоторое время Катон беспомощно смотрел на легата, после чего пробормотал:
– Нет… битвы на острове я видеть не мог.
Веспасиан сделал еще одну пометку, после чего пристально посмотрел на Катона. «Ну вот, – подумал молодой центурион, – сейчас будет самое главное. Самый опасный вопрос легат наверняка приберег напоследок».
Катон постарался сосредоточиться.
– Ну, осталось прояснить совсем немного, и я тебя отпущу. Как я понимаю, по прибытии к броду Третья когорта предприняла попытку остановить врага?
– Так точно, командир.
– И насколько, по твоему мнению, эффективной была оборона?
Не успел Катон сформулировать объективный ответ на этот вопрос, как перед его мысленным взором возникла картина отчаянной кровопролитной схватки.
– Противник значительно превосходил нас числом, командир. Мы были вынуждены отступить.
– Вынуждены?
– Так точно, командир. После того как они вытеснили нас с брода, возникла угроза, что они зайдут с флангов. Нам пришлось отойти и перестроиться, иначе бы нас перебили.
– А тебе не приходило в голову, что, прояви Третья когорта больше решимости и стойкости, битва могла бы завершиться для нас полным успехом?
– Командир, кто спорит? Сумей мы продержаться, результат был бы иным. Но при всем моем почтении, тебя там не было.
Писец нервно втянул ноздрями воздух и боязливо покосился на легата. Веспасиан был разъярен: где это видано, чтобы самый младший центурион легиона так говорил с легатом? Некоторое время он продолжал буравить Катона взглядом, но потом щелкнул пальцами и велел писцу:
– Эту последнюю фразу сотри, ее в отчете быть не должно.
Писец перевернул стило и использовал плоский конец, чтобы стереть оскорбительные слова, а Веспасиан тихо обратился к центуриону:
– Принимая во внимание твой послужной список и предыдущие заслуги, я оставляю эту твою выходку без последствий. Но имей в виду, в другой раз я не буду столь снисходителен. Предписываю тебе, как и всем остальным, оставаться в лагере. Больше никакого купания – тебя могут вызвать в любой момент, без предварительного уведомления. Свободен!
– Есть, командир.
Катон вытянулся по стойке смирно, отдал честь, четко повернулся кругом и вышел из палатки, после чего побрел в расположение Третьей когорты. Обоз с провиантом подоспел еще раньше днем, и легионеры, наскоро подкрепившись, ставили палатки. Вместо разложенного на земле кучками снаряжения в лагере появились сотни палаток из козьей кожи, тянувшихся ровными рядами по обе стороны Преторианской дороги. Солдаты перетащили снаряжение внутрь и теперь или спали в тени палаток, или, собравшись небольшими группами, тихонько болтали о чем-то своем, греясь на солнышке. Добравшись до расположения своей центурии, Катон убедился, что его бойцы тоже устроили лагерь как положено, поставив палатку и для него. Зайдя внутрь, он начал расстегивать ремни, но тут падавший через открытый полог солнечный свет загородила тень. Катон поднял взгляд и увидел Макрона.
