– Но мы же еще не проводили расследование, – указал командующий. – Мы не можем признать кого-либо виновным без соответствующей процедуры.
– И все-таки это придется сделать, мой дорогой командующий, потому что иначе виновным можешь оказаться ты.
Нарцисс выдержал паузу, чтобы угроза дошла до собеседников, и заговорил снова, в своей обычной учтивой, невозмутимой манере:
– Итак, могу я предположить, что ты отдашь необходимые приказы?
Командующий Плавт гневно уставился на грека, мечтая подвергнуть этого наглеца и выскочку страшным пыткам, которые рисовались сейчас его воображению. От бесцеремонной дерзости грека перехватывало дыхание, но социальная пропасть, разделявшая сенатора и вольноотпущенника, который всего несколько лет назад был рабом Клавдия, стиралась тем простым фактом, что Нарцисс стал самым близким и доверенным советником императора. И если император управлял Римом, то императором – и Плавт это знал – управлял вольноотпущенник. Только сейчас Нарцисс обрел соперника в лице интриганки Мессалины, юной жены Клавдия, но это сделало коварного грека еще более опасным.
– Приказы будут отданы.
– Большое спасибо, командующий.
Нарцисс вновь сосредоточился на очищенной от кожицы груше, лежавшей на серебряной тарелке, которую он держал на коленях: теперь он старательно разрезал грушу на аккуратные ломтики поблескивающим ножиком.
– Извести меня, когда все будет готово. Я подожду здесь.
Плавт, которого с души воротило от пребывания в одной палатке с вольноотпущенником, подхватил вьючные корзины, хлопнул Веспасиана по плечу и подтолкнул к выходу. Оказавшись в палатке писцов, вне пределов слышимости для Нарцисса, Плавт негромко обратился к подчиненному:
– Тебе лучше вернуться к своему легиону. Третья когорта должна построиться без оружия, в одних туниках, и к ней надо приставить стражу.
– Почему, командир? Зачем подвергать их такому позору?
– Затем, чтобы они почувствовали стыд. Чтобы знали: если опозорилось подразделение, то это распространяется на каждого, вне зависимости от должности и звания. Это послужит хорошим примером для других когорт.
– Но, командир…
Эта немыслимая спешка с расследованием сбивала легата с толку, мешая сосредоточиться.
– Подумай о боевом духе солдат. Такое публичное унижение станет позором для легиона, и все, чего мы добивались в ходе этой кампании, – сплоченность солдат, возможность гордиться своим подразделением – пойдет псу под хвост.
Плавт остановился и повернулся к легату, подняв брови.
– Псу под хвост? Какое вульгарное выражение. Мне кажется, ты проводишь слишком много времени в обществе простолюдинов… Возможно, тебе стоит вернуться в Рим, пока ты не забыл, кто ты таков.
– Я знаю, кто я, – холодно ответил Веспасиан. – А также знаю, что правильно, а что нет. И говорю тебе: то, что мы тут устраиваем вместо настоящего расследования, – это большая ошибка. Ничего хорошего из этого не выйдет… командир.
Плавт уставил на него взгляд:
– Сдается мне, легат, ты забыл, кем являешься. Я отдал тебе приказ. Отправляйся к себе в легион и подготовь все к слушанию. Как только я обговорю этот вопрос со своими писцами, сразу же прибуду в расположение твоего легиона, и мы немедленно приступим к делу. Если же к тому времени необходимые приготовления не будут завершены, я расширю рамки расследования и не ограничусь командирами твоей Третьей когорты. Я ясно выразился?
