– Да… Нет… Не помню.
– О, тебе нужно было слышать, как она произносит слово «паркет», – это дощечки, из которых сделан пол в гостиной. «Паркэт… парр-кэт», – говорила она. Ох, и умора же была! Если подумать, твоя тётя Люпи воображала о себе больше всех остальных…
– Арриэтта дрожит от холода, – сказал Под. – Мы не для того подняли девочку с постели, чтобы говорить про тётю Люпи.
– Верно, верно, – виновато промолвила Хомили. – Тебе следовало меня остановить. Ну-ка, мой ягнёночек, закутайся получше в одеяло, а я налью тебе чашку вкусного горячего бульона!
– И всё же, – сказал Под, в то время как Хомили наливала бульон, – и для того тоже.
– Что – тоже? – спросила Хомили.
– Подняли её, чтобы поговорить о тёте Люпи тоже. О тёте Люпи, дяде Хендрири и… – он приостановился, – Эглтине.
– Пусть сначала выпьет бульон.
– Никто не мешает ей пить, – сказал Под.
– Мы с мамой подняли тебя, – начал Под, – чтобы рассказать о том, что делается наверху.
Арриэтта, держа чашку с бульоном в обеих руках, поглядела на него через край.
Под кашлянул.
– Ты сказала недавно, что небо тёмно-коричневое и в нём есть трещины. Это не так. – Он взглянул на неё чуть ли не осуждающе. – Оно голубое.
– Я знаю, – сказала Арриэтта. – Я видела его через решётку.
– Разве тебе видно через неё небо?
– Продолжай, – прервала его Хомили, – расскажи ей о воротах.
– Ну, – тяжело роняя слова, проговорил Под, – а если ты выйдешь из этой комнаты, что ты увидишь?
– Тёмный коридор, – сказала Арриэтта.
– А что ещё?
– Другие комнаты.
– А если пойдёшь дальше?
– Ещё коридоры.
– А если ты будешь идти и идти по этим коридорам вперёд, и направо, и налево, и снова вперёд и дойдёшь до самого конца, что ты увидишь?
– Ворота, – сказала Арриэтта.
– Крепкие ворота, – сказал Под, – ворота, которые тебе не открыть. Для чего они?
– Чтобы к нам не попали мыши, – сказала Арриэтта.
– Верно, – неуверенно произнёс Под, словно согласился с ней только наполовину. – Но мыши пока никому не причинили вреда. Ещё для чего?
– От крыс? – предположила Арриэтта.
– Здесь нет крыс, – сказал Под. – А что ты думаешь о кошках?
– Кошках? – удивлённо повторила Арриэтта.
– И о том, не для того ли эти ворота, чтобы удержать тебя здесь?
– Удержать меня здесь? – в полном замешательстве промолвила Арриэтта.
– Наверху очень опасно, – сказал Под. – А ты, Арриэтта, – всё, что у нас есть, понимаешь? Не то что Хендрири… у него и сейчас двое своих детей и двое детей Люпи. А раньше, – добавил Под, – у него было трое. Трое своих.
– Отец имеет в виду Эглтину, – сказала Хомили.
– Да, – подтвердил Под. – Об Эглтине. Они никогда не рассказывали ей о том, что делается наверху. У них не было окошка, как у нас. Они говорили ей, что небо прибито над головой гвоздями, что в нём есть щели…
– Надо же так по-дурацки воспитывать ребёнка, – пробормотала Хомили. Она фыркнула и пригладила Арриэтте волосы.
– Но Эглтина была неглупая девочка, – продолжал Под, – она им не поверила. И вот однажды она поднялась наверх, чтобы увидеть всё своими глазами.
– А как она выбралась? – с любопытством спросила Арриэтта.
– Ну, тогда у нас не было так много ворот. Только одни, под курантами. Видно, Хендрири забыл их запереть. Так или иначе, Эглтина вышла наружу…
– В голубом платье, – добавила Хомили, – и жёлтых лайковых туфельках, которые ей сшил твой отец, с пуговицами из чёрных бусин. Они были такие хорошенькие!
