– Останови машину, Антон, здесь.
– Прямо здесь, Григорий Максимович?
– Да. Я пройдусь.
Не к парадному же крыльцу подъезжать. Пока что он ещё не зять, наглеть подобным образом не будет.
Гриша подождал, пока машина плавно остановится, поправил воротник куртки и спрыгнул на землю. Погода немного успокоилась, метель перестала лютовать. А жаль, ему бы хотелось, чтобы мело и завывало.
Метель теперь всегда у него ассоциируется со Снегуркой. С её нежностью, робостью. С их первой встречи, когда он нёс её полузамерзшую к себе в машину и отогревал.
А потом увидел её на лестнице. Временно немую и безумно красивую.
Пока он преодолевал оставшиеся пять метров, чувствовал, как Коваль фокусирует внимание на нем. Рассматривает и оценивает. По сути, это было формальностью, и они оба это знали.
Потому что оба за эти недели изучили друг друга вдоль и поперек. Генерал немного отставал, у него хорошие спецы в России и на Востоке, а вот на Западной территории возможности хромают, поэтому кое-что он упустил.
В отличие от него.
Потому что ему позарез нужен козырь в рукаве и возможность, если не давить, то отстаивать своё.
А Даша – его!
И пусть только попробует кто-то сказать иначе.
У него самого сегодня телефон едва из рук не вылетел, когда он услышал её голос.
Родной. Немного сиплый. И мир взорвался внутри Григория разноцветными красками, да так, что повело и залихорадило, словно он находился в тяжелой степени болезни. Наверное, так отчасти и было.
Он болен. Тяжело. Неизлечимо.
Своей Дашей.
И лечиться он не планировал. Не в этой жизни – так точно.
– Зимин.
– Коваль.
Мужчины обменялись кивками. Григорий не испытывал никакого дискомфорта, что Коваль находится выше его. Драться они не планировали. Сейчас – так точно.
Седой поднялся по ступеням и так же засунул руки в карман, как и Генерал.
– В дом пустишь?
Руслан усмехнулся.
– Не для того пригласил, чтобы на пороге держать.
– Долго шло твоё приглашение.
– Ей надо было прийти в себя.
– Пришла?
Тук… тук… По нервным окончаниям прошлись током.
– Придет. Если палить больше не будешь.
Пришла очередь усмехаться Григорию.
– Нехер запирать её от меня.
– Не зубоскаль, Седой. Я на взводе.
– Так я тоже.
– Ты же знаешь, кто она мне…
– Знаю, Руслан. Но также знаю, что ты взрослый мужик, не сопливый пацан. И любил ты Елизавету. Даша дочь тебе по крови. Не по сердцу. По крайней мере, пока.
– Ты… – кадык Коваля дернулся, и Гриша понял, что попал в «яблочко». – Ты, сука, раньше не мог об этом догадаться? Какого… её приревновал? Моё досье видел! До Женевы.
– И что? – огрызнулся Зимин, сжимая руки в кулаки. – Мне фото Елизаветы скидывали, когда ей лет тринадцать было. Ты детей своих знакомых с Катериной сравниваешь?!
Коваль ничего не ответил, отвернулся и посмотрел в сторону машины Григория. Антон по-прежнему сидел за рулем.
Они замолчали. Пока разговор у них не получался. Но оба старались. И Коваль, и он.
Зимин не строил иллюзий и полагал, что Коваль ему ещё пришлет ответку. Он её примет. Потому что пока этого не случится, между ними будет стоять некая незавершенность.
А им работать вместе.
И детей крестить…
– Ты куришь?
Он знал ответ и без него.
– Нет.
– Вот и я нет…
С неба всё-таки посыпал мелкий снег. Едва ощутимые воздушные снежинки.
– Она ждет в кабинете на первом этаже.
Гриша сдержанно кивнул, а у самого сердце кипятком ошпарили, но видимое спокойствие мужчина сохранил.
– Тебя проводят.
