Дочь Клеопатры. Царевна Египта, пленница Рима, царица Африки - страница 10

Страбон начинает свое повествование с Фаросского маяка, спроектированного и построенного из белого мрамора греческим архитектором и инженером Сократом Книдским в III веке до н. э. за 800 талантов золота. Он располагался на острове Фарос и смотрел в сторону Большой Гавани, которую соединяла с городом дамба, известная как Гептастадион из-за ее длины семь стадий[45]. Этот маяк был одним из семи чудес античного мира, при этом он выполнял свою непосредственную задачу, будучи заметным на расстоянии примерно 300 стадий[46]. Он состоял из четырех этажей: первый этаж был квадратным, второй – восьмиугольным, третий имел форму круга, на четвертом находились розжиг и зеркала, которые отражали огонь и направляли его свет в сторону моря (расположенную в Тапосирисе гробницу, которая датируется II веком до н. э., соорудили по подобию маяка в размерном соотношении четверть к одному, что дает полное представление о том, как он выглядел). Со времен Античности сохранились многочисленные описания маяка в период процветания. Особенно много их осталось на оборотных сторонах монет, выпущенных в Александрии, таких как эта бронзовая полудрахма, отчеканенная в царствование императора Адриана в 134–135 годах н. э.[47]. Хотя маяк был разрушен и разграблен ради строительных материалов, некоторые мраморные блоки, разбросанные по морскому дну, все же сохранились. Александрийский маяк не только вдохновил Клеопатру Селену и Юбу воздвигнуть такой же в Иоле Кесарии; он повлиял на появление маяков по всей Римской империи, в том числе и в Остии, главной гавани Древнего Рима[48].

Согласно Страбону, район царей Брухейон составлял четверть или даже треть всего города, поскольку последующие правители династии Птолемеев оставляли нетронутыми дворцы своих предшественников и возводили свои собственные, тем самым дополняя первоначальную застройку[49]. Археологические раскопки в этом районе обнаружили следы жизни и быта, относящиеся к IV веку до н. э.: дом, в оформлении которого прослеживаются черты македонских построек из родного города Александра Македонского, Пеллы, был найден в саду бывшего британского консульства[50].

Брухейон охватывал полуостров Лохиас на северо-востоке и север самого города. Именно здесь во время своего пребывания в городе жили и проводили бóльшую часть времени Клеопатра VII и ее семья. Авл Гирций, один из легатов Цезаря, заметил, что александрийские здания были практически несгораемыми, поскольку их строили из камня почти без использования дерева[51]. Все дворцовые здания в комплексе, каждое из которых состояло из множества дворов с колоннадами, отличавшихся друг от друга размерами и планировкой, были связаны между собой. При желании тот, кто имел доступ, смог бы пройти путь от самого последнего сооружения до самого первого – дворца Александра Македонского в Акрополе[52]. Места во дворцах было достаточно и для того, чтобы встречать и располагать важных гостей, таких как Цезарь, Антоний и Октавиан. Ряд комнат Цезаря, по всей видимости, находился близко к театру Диониса и выходил на царский порт и верфи[53].

Также к комплексу дворцов относились Мусейон и Великая библиотека, которые, как и маяк, пользовались международной известностью и влиянием. Точно так же, как Александрию построили по образцу Афин, Мусейон создали по образцу лицея Аристотеля[54]. Мусейон был храмом, посвященным девяти музам греческой мифологии, божественным покровительницам искусств: Клио (история), Урании (астрономия), Каллиопе (эпическая поэзия), Эвтерпе (лирическая поэзия), Полигимнии (священная поэзия), Эрато (любовная поэзия), Мельпомене (трагедия), Талии (комедия) и Терпсихоре (танец). Мусейон включал в себя экседру (похожую на галерею площадку с нишами и креслами, где ученые могли сидеть, слушать лекции и обсуждать свою работу) и общественные тропинки, проходившие через живописные сады, по которым посетители могли прогуливаться, как это делали Аристотель и его коллеги-перипатетики в Афинах. Украшали его прекрасные картины и статуи выдающихся философов