– Руми, прости, никак не попаду тебе в вену, – шепнула она ей.
– Вам помочь? – голос интенданта раздался совсем близко за спиной. Габриэлла от неожиданности вздрогнула.
– Не могу нащупать вену, – объяснила она.
Амир молча протянул ладонь, и она осторожно положила на нее катетер. У него дело пошло гораздо лучше, игла встала на место с первой попытки. Габриэлла обрадованно поправила подушку под головой арестантки. «Вот и все, Руми, скоро тебе станет легче, – прошептала она ей. – Поспи пока».
Амир бросил на нее взгляд. Женщина плавно пошла от кроватей в сторону двери, но почти уже на пороге привалилась к стене. Он успел подскочить к ней, удержал от падения и усадил прямо на пол.
– Заболеваете?
Габриэлла покачала головой:
– Я уже переболела, это остаточная слабость… Сейчас пройдет.
Дверь открылась – в проеме показалась Ли. Она удивленно уставилась на Би и присевшего рядом интенданта.
– Обед привезли, – пробормотала она.
Сали, которая снова стала полуневидимой, как закончила с пациентами, тихо заговорила:
– Сир, я могу помочь накормить тех, кого нужно. Би тоже надо покормить. Она вообще сутки не спит почти. А я только с утра пришла.
– Если честно, я бы и сам уже поел, – признался Амир. Женщины посмотрели на начальника. Смешливая Ли захихикала первой, Сали отвернулась смущенно. Би стянула маску и, слабо улыбаясь, спросила:
– Неужели будете есть то же, что и мы?
– У вас какая-то специальная еда?
320-я улыбнулась еще шире.
– Правильнее было бы сказать спецэффектная…
– Может быть специфическая?
– Да… – Габриэлла натянула маску обратно на лицо. «Надо меньше говорить, балда!» – отругала она мысленно сама себя.
Поднявшись с пола, Би наотрез отказалась есть, пока не будут накормлены болеющие женщины. Наконец и она примостилась на подоконнике, используя его в качестве импровизированного стола. Мутная похлебка с одинокими кусочками овощей и комок кукурузно-рисовой каши на второе уже остыли. Но есть надо было. У нее давно пропала всякая чувствительность к запахам местной кухни и брезгливое отношение к ее виду. Ела, как горькое лекарство принимала.
К окну, придерживая поднос с таким же обеденным набором, как у нее, подошел Амир.
– Можно я тут рядом пристроюсь? Последняя моя еда – это утренний кофе в порту Эквополиса.
Габриэлла кивнула, с любопытством наблюдая за интендантом. Он спокойно ел, не комментируя качество еды. Еще и болтал между делом.
– Глаза у вас совсем не каймиарские… Кто вы по национальности?
– Азнавурянка, сир, – она уставилась в тарелку, прячась от любопытства Амира.
– А, – протянул он и перевел тему. – Передайте пожалуйста хлеб.
Би сжала ложку до белых пальцев. Страх начал подниматься в ней душной волной, в глазах защипало. Последнюю фразу он произнес на меабитском. Она не ответила и не обернулась, просто оцепенела. Амир сам потянулся за ломтиком хлеба и как бы невзначай тронул ее за плечо.
– Извините, – уже на каймиарском, тихо сказал он. – Я не хотел вас напугать. Просто решил проверить интуицию. У вас, конечно, есть все основания скрывать свое происхождение … Но меня бояться не надо. Я не враг.
– Говорите на языке меабитов? – все также не поворачиваясь, набралась смелости спросить Би.
– Нет, просто знаю пару фраз. На фронте, уже в конце войны, я попал в госпиталь к меабитам. Вот там и выучил.
– Так вы военный… – не то спрашивая, не то констатируя факт, сказала она.
