В который раз я перечитывала письма матери, написанные отцу. Они были направлены в гарнизон Легиона под Эсквиллом, но вернулись, потому что адресат отсутствовал. Мать никому их не показывала. Спустя несколько лет после её смерти я прочитала их. Я хранила их в память о родителях. И я надеялась найти в письмах зацепку, которая помогла бы найти отца. И привезла их с собой, сюда, в Сагир, в Академию.
В который раз перечитала первые из них:
«Я не знаю как это работает, но я тебя начала чувствовать с того самого первого письма от тебя, которое я открыла.
Ты писал, что у букв нет интонаций, но для меня это не так. За каждой строчкой, написанной тобой, я чувствую твоё настроение. Это так естественно для меня. Как собака, которая улавливает малейшие мысли Хозяина. В день Весеннего Солнцестояния я чувствовала твоё отдаление. Я знаю, что если ты решишь уйти, я даже не спрошу за что.
Твоя Л.»
С возрастом мне начало казаться, что мать смотрела на Него словно как на какое-то высшее существо. Она неоднократно говорила мне, что никого так сильно не любила, ни до, ни после. Была ли это истинная любовь или зависимость? Я не знаю. Но она говорила, что за Элхараном ощущалась какая-то-то небесная энергетика. Сила, власть, доминанта. За Ним хотелось идти хоть на край света, не отпускать не на миг.
Я зачитала следующее письмо:
«На днях ты говорил, что мои глаза похожи на глаза актрис Вилленского театра. Но я думаю, они похожи на твои. Часто говорят собаки похожи на своих хозяев. Мне кажется я похожа на тебя. Может быть мне это только кажется.
Когда ты рядом я испытывала бешеную радость. Сегодня боль я не чувствовала.
Очень большое желание быть рядом. Особенно во сне.
Твоя Л.»
И ещё одно:
«Эмоции описывать и легко и сложно одновременно. Ты действительно очень хорошо чувствуешь мои состояния. Опыт тебя в очередной раз не подводит.
Действительно вчера были минуты полной принадлежности тебе, полностью вместе с душой. Это волнами. Я не знаю, что тебе говорят мои глаза, но действительно ощущение что для тебя я могу сделать всё что угодно. Вчера вечером без тебя опять была внутренняя дрожь и чувство опустошения.
Ты говорил тебя сравнивали с богом Солнца, Гэросом. Тогда так попробую объяснить. В зависимости от силы веры людям нужно ходить в храм для подтверждения самому себе, что они верят. Для показа другим, что верят. Есть верующие, у которых вера в сердце и им этого достаточно.
С тобой у меня ощущение твоего присутствия рядом, всегда. Этого ощущение у меня раньше не было в жизни.
Твоя Л.»
Началась учёба. Я познакомилась с группой. В группе среди первокурсников инженерного факультета было десять человек, и нас, девушек было лишь двое – я и Ниалит. Занятия по специальным предметам, таким как математические дисциплины, основы механики, физика, оптика нам предстояло изучать нашей маленькой группкой. Общеобразовательные дисциплины вроде философии или основ биологии человека должны были проходить в лекционных залах со студентами других курсов.
Предстояло первое занятие – лекция по геометрии от самого Шимдара, проректора Академии и друга Мефир-Анума.
Дверь распахнулась, и через неё бесшумно, словно нетопырь впорхнул высокий худощавый педагог в белой тоге. Он и сам, хотя обладал смуглой кожей, оказался обладателем длинных белоснежных волос. Я не поняла по цвету волос преподавателя, то ли он седой, то ли блондин с неестественно белыми волосами: судя по лицу, ему недавно стукнул пятый десяток, и редко кто в таком возрасте седеет. Хотя, с другой стороны, скорее рано поседевший. Южанам, коими являются сагирцы, неестественно быть блондинами. Глаза его оказались светло-серыми, очень светлыми, почти белыми, как иногда бывает у слепых, с ярко выраженным чёрным зрачком. Тем не менее, судя по тому, как учитель хищно крутил головой, видел он прекрасно.
