И понимаю, что большего подруга не может сказать. Она и так сделала максимально много.
Дёрнула знакомых, взяла машину у оператора, примчалась сюда.
Тем временем в голове крутятся вопросы: кто этот благотворитель? Зачем забрал Нику? Быть может, он сам в аварии и виноват?
Это было бы самой хорошей причиной.
Потому, что все, что происходит сегодня - из ряда вон.
Как в страшном сне.
Не бывает таких благотворителей!
Я ударяю кулаком по подлокотнику. Мотор под капотом как будто вторя мне, рычит.
Мы оказываемся на разметенной даже в такой час парковке.
Здесь чисто, ухожено и мигают разноцветные гирлянды.
Выскакиваю наружу, забыв шапку в фургоне.
Следом выходит Надя и протягивает мне сумку.
- Нас пустили, только когда услышали твоё имя, - намекает видимо на то, что в сумочке паспорт.
Так и есть.
Для того чтобы попасть в Москва-сити сегодня мне тоже требовалось удостоверение личности.
Задираю голову. Даже не думала, что в столице есть такие огромные частные медицинские центры. Выглядит лучше чем та больница, где оказался Гена.
С неба летит снег, как будто пытаясь сделать из меня сугроб, заморозить, припорошить. Как будто сама судьба обозлилась.
Сжимаю сумку покрасневшими пальцами.
Больничный корпус высится как исполин, вставший между мной и моим ребёнком.
Ну уж нет!
Бросаюсь вперёд.
Что бы там ни было. Я грудью на амбразуру. Я за свою Бусинку…
Я…
В голове почему-то вспыхивают первые сцены из роддома. Как страшно было взять её, такую хрупкую кроху на руки.
Первые улыбки моей дочери.
Первые бессонные ночи.
Первые мои сомнения: а права ли я была, что решилась растить её без отца?
Вопреки всему, даже зная, что Вильцев-старший, возможно, перестанет оплачивать моей маме реабилитацию?
Когда я увидела протокол УЗИ, маленькую белую точку на чёрном фоне и услышала слова врача: "сердце бьется нормально", я знала что не смогу поставить свою подпись в том самом согласии, которое дают на аборт.
Я пожалела много раз: о том что что-то не так сказала, о том, что очень усталой была, где-то невнимательной. Где-то мне не хватило такта. Где-то не нашлись мудрые слова.
Но о том, что Ника живёт - ни разу!
И никакой бешеный олигарх…
Черт знает зачем ему это.
Никто не сможет встать между матерью и ее дочерью.
Врываюсь на первый этаж, как фурия.
- Здесь Терехова?!
Охрана переглядывается.
Наконец, самый солидный мужчина, видимо, их главный, кивает.
- А вы, простите, кто?
- Её мать!
Один из мужчин явно о чем-то совещается с начальством по телефону.
Слышу, как позади меня хлопает дверь - Надя пришла.
- Это вообще нормально? - я решаю перейти в наступление. - Забирать у матери её дочь вот так?! Ничего даже не сказав?! Не пытаясь поставить в известность?!
На самом деле я очень боюсь, что Нику не отдадут. Вот прямо родительским сердцем чую. Что-то ноет внутри.
Конечно же бред.
Какое у них может быть право? Но олигарх. Меценат.
Черт его знает!
В любом случае лучшая защита - нападение.
Выкладываю на стойку регистрации свой паспорт.
- Вот!
- Пройдемте, - говорит мне улыбчивая медсестра после того как охранник опять с кем-то там созванивается.
Девушка в медицинской форме подхватывает мой локоть и тянет к лифтам.
- Надя? - оборачиваюсь через плечо, подспудно ощущая, что пресса сейчас не помешала бы.
Точнее, не помешает тот, кто знает толк в прессе.
- Только родственникам, - останавливает подругу охранник.
- Санэпидрежим, - добавляет улыбчивая медсестра. - У нас учреждение высшего класса для высокопоставленных лиц и дипломатов. Не велено.
