Девушка подула на пенал, освободив от грязи надпись: "Невская палитра". Набор из 36 цветов шел в новеньких кюветах: каждый имел свой номер и название оттенка.
Сирена с неким сожалением поджала губы и крепко обхватила няню руками:
– Спасибо.
– Если что, я буду в медблоке! – бросила Аква вслед убегающей Сирене.
Но девушка понимала, что вряд ли вернется домой раньше обеда. Она с легкостью и приятным покалыванием в носках разменивала ступеньки. В это время людей было совсем мало, и как раз получалось сосредоточиться на работе. А вернее – хобби.
Ох, как же Сирена любила рисовать! Вся ее спальня щеголяла цветами, мультяшками и разного рода сердечками, которые с высунутым от концентрации языком выводила юная художница. И всему она училась исключительно сама.
У няни хорошо получались только кружочки и линии, чем Сиренка не стеснялась пользоваться: "Аква, тут надо колесики"; "А тут будет солнышко"; "Опять стены кривые! Ну помоги же, помоги-и-и!"...
К счастью, Аква покопалась в архивных файлах и нашла старый учебник по изобразительному искусству. Из его страниц девочка и стала впитывать азы графики, пейзажа, натюрморта.
Жаль, что глаза никогда не видели настоящей природы. Может, из-за этого корабельный художник так и не "смог" закончить свою картину.
"Привет, я пришла тебе помогать!" – обратилась Сирена к одинокому парню в берете. От бега ее скулы покрыла румяна, а легкие спешили хватать воздух.
Подобный визит заставил бы нервничать любого творца. Когда соблазнительная поклонница сама приходит к тебе и готова ловить каждый твой взгляд, каждый виток мастихина – это не может не кружить головы.
Но наш художник был не таков.
Он не видел вокруг себя ничего, кроме холста и палитры. В разложенном саквояже лежали наготове кисти всевозможных калибров. Из кармашков торчали шпательки: от совсем узеньких, чтобы наносить тонкие мазки, до приличных лопаток, которыми снимают лишнюю краску.
Живописец подчас копошился в мини-мастерской – что-то брал, отсыпал, размешивал; со вздохом искал колпачок или культурно ругался в попытках отмыть засохший пензель.
Сирена тоже не пришла с пустыми руками. Девушка принесла из дому не только краски, но и несколько пестрых кисточек, набор карандашей, стянутых зеленой резинкой для волос, а также сверток шероховатой акварельной бумаги. Порывшись минуту в рюкзаке, она поняла, что не взяла стакан. Поэтому с кокетливым извинением одолжила емкость у мэтра, чтобы потом набрать в нее минералки.
Так как мольберта у Сирены никогда не было, а раздобыть такие вещи на станции просто нереально, девушка спустилась на площадь в поисках подходящего планшета. Ничего похожего не нашлось, поэтому, засучив рукава, она принялась отрывать фанерный график пивной.
"Вы не возражаете?" – Сирена протиснулась между двумя женщинами и уперлась коленом в стену. "Вы... все равно... уже... знаете его... нА-А-А... память", – лист наконец поддался, и в руках была отличная подложка под ватман. Осталось лишь занозы повытаскивать.
Принеся стул из лимонадной, Сирена расположилась справа от художника и развернула лист бумаги. Она вытянула из прически несколько заколок, чтобы закрепить края на фанере. Затем прокашлялась, словно собираясь говорить речь. Все внимание было приковано к старому полотну.
Художник использовал натуральный холст. Волокнистый лен идеально подходил для густых мазков. Правда, от времени ткань изрядно провисла, да и подрамник повело от соседства с фонтаном. В одном из ключевых мест пейзажа зияла дыра: картина рвалась, так и не успев стать таковой.
