Аква рано поняла, что девочка не боится крови и порезов. Сирена не жмурилась при просмотре ужастиков с отрезанием рук. Она сама любила расчленять куклы, чтобы потом вставлять суставы обратно. А однажды няня застала ее за попыткой сшить кожу на разодранном колене.
Роботесса не раз думала о том, что хорошо хоть Сирене интересна медицина, а не что-то вроде механики или искусства. В этих делах Аква была настоящим деревом: ни починить, ни нарисовать. Только петь она любила – здесь уж не отнять.
Сирена отвлеклась от тетради и взяла в руки бинокль. Патлатый исчез, что и требовалось доказать – "у каждого свой график", как любила повторять Аква.
А вот художник все трудился над своей картиной: на нем был традиционный зеленый берет, удерживающий в себе копну кудряшек. Он периодически тряс головой, негодуя от помарки, и отводил спину назад, чтобы посмотреть на результат как бы со стороны.
Девушка смотрела в круглые стеклышки, но зрачки расширялись и копались в памяти. Перед глазами стали всплывать древние воспоминания – как Сирена еще совсем маленькой вдруг заговорила с няней о художнике...
8. Глава 8. Гренадеры
– Мне не нравится.
За круглым столиком сидела голубоглазая девочка: вся в веснушках и с белыми как молоко волосами до самого пояса.
– Сирена, это твое задание, – журила няня. – Надо составить пример по условиям задачи. Смотри: бомбардировщик вылетел из Энгельса с десятью бомбами, потом сбросил две...
– Я не понимаю, что такое "бамбам... дировчик".
– Бомбардировщик, а не бамбамдировчик, – ласково поправила Аква.
– Барбам...
– Бом-бар-ди-ров-щик!
– Бромбардировчик...
– Нет! Бом-бар... – няня вздохнула (на экране личико дуло себе под челку). – И чем мы тут занимаемся с тобой...
– Аква, мне всегда придется делать то, что мне не нравится?
– Нет, конечно. Нет, совсем нет... Я вот занимаюсь тем, что мне нравится.
– Тебе нравится мучить меня? – невозмутимо подхватила Сирена.
– Что? Нет... – динамики залились хохотом.
– Я хочу делать, что мне нравится: смотреть мультики, шить подушечки, а еще рисовать. Я очень люблю рисовать.
– Малыш, когда ты закончишь учиться, то сможешь выбрать себе ту работу, которую захочешь. Все, что тебе пожелается...
– Хочу быть художником, – с возбуждением и долей стыдливости выдала девочка.
– Ну и отлично! А... – учительницу это слегка озадачило
– Скажи, а я смогу рисовать только что-то одно?
– Что? Извини, я не поняла...
– Художники могут выбрать себе только одну картину и все время рисовать только ее?
– С чего это ты взяла?
– Мы когда к тете Мгеле ходим в гости, я подглядываю за дядей в зеленой шапочке. Он всегда рисует на такой штуке большой, с ножками, – Сирена расставила руки, показывая размеры мольберта. – И... я заметила, что он рисует одно и тоже: как солнце в кроватку ложится, – девочка порылась в столе и достала "Русский язык", на котором был изображен закат над пшеничным полем.
– Сирена, малыш, этот дядя... Он...
– Может, он научит меня рисовать по-красивому? – Сирена умоляюще глядела на няню, сложив вместе ладошки.
– Ну, я думаю, мы сможем иногда приходить к дяде... художнику. Но только он очень занят и... не любит разговоров: сидеть надо тихо и не задавать никаких вопросов..
Из желе воспоминаний вырвал стук. Сирена осмотрелась по сторонам.
– Сирена, ты не спишь?
Стучали в дверь. Аква тихонько цокала по филенке своими железными пальцами.
