– Задушили…
Это слово вырвалось у Конни невольно. Она почувствовала, что колени у нее подгибаются, но устояла, не дрогнув. Вулстон ничего не заметил. Он как раз надевал носки и туфли и поправлял костюм.
– Простите, я не расслышал, что вы сказали?
– Я ничего не говорила, – ответила Конни. Собственный голос доносился до нее словно откуда-то издалека.
– Как вы думаете, это самоубийство? – спросил Вулстон. – Хотя я не могу понять, как же она так сильно запуталась. Может, из лодки выпала, как вы думаете? Из рыбацкой, например?
– Нет. Женщины здесь на лодках не плавают, – ответила Конни, пытаясь собраться с мыслями.
Она не знала, что делать, знала только, что от Гарри нужно избавиться как можно быстрее. Она подошла к тому месту, где все еще валялось на земле разбросанное белье, взяла простыню и укрыла ею тело.
– Больше мы ничего не можем сделать, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Если вы не возражаете, не могли бы вы пойти и рассказать доктору Эвершеду, что случилось. Он всем распорядится, как положено. Ее… тело… придется отправить в Чичестер.
Она чувствовала на себе его взгляд – в нем было восхищение тем, как она держится. Или, напротив, неодобрение. Может, он предпочел бы, чтобы она была из тех воздушных созданий, что то и дело падают в обморок в облаке нюхательных солей, заливаясь слезами? Если бы он знал, в каком она смятении на самом деле.
– Я бы не отказался от чашечки чая, – сказал он. – Или даже чего-нибудь покрепче.
Она взглянула ему в глаза.
– Чем раньше о ней узнают те, кому положено, тем лучше. Вы согласны?
– М-м-м… да. Конечно, – отозвался Гарри, догадавшись, что она хочет отделаться от него. – Нельзя ли хотя бы руки вымыть?
Конни не могла найти предлога, чтобы отказать ему. Она провела его через лужайку, в дом через парадную дверь, а затем по коридору в уборную на нижнем этаже. Счел ли он ее черствой особой? Она сама удивилась тому, как сильно ей хотелось, чтобы это было не так.
– Я вам очень благодарна, простите, что прошу вас уйти вот так сразу. Мне просто невыносимо оставаться здесь с… с ней дольше, чем необходимо.
Он кивнул.
– Конечно.
Они стояли совсем рядом, у входной двери. Конни вдруг почувствовала, что ее тяготит его присутствие. Она проскользнула мимо него и вышла на тропинку. Он вышел вслед за ней.
– Вы одна здесь живете? Здесь так одиноко.
– Нет. С отцом.
Он оглянулся на открытую дверь в дом.
– Он здесь?
Конни заставила себя улыбнуться.
– Нет, иначе бы он, конечно, сам со всем этим разобрался… Он должен вот-вот вернуться.
– Может быть, мне подождать до его возвращения?
– Спасибо, но в этом нет необходимости. Мне будет легче, если я буду знать, что кто-то уже занимается необходимыми формальностями.
Гарри склонил голову.
– Дело в том, что у меня такое чувство, будто я бросаю вас одну. И, кстати, вы поранились.
– Поранилась?
Он взял ее за запястье и повернул руку. Той стороной, где манжета рубашки была испачкана кровью. Конни почувствовала, как между ними пробежала искра.
– Это пустяки, – сказала она, отдергивая руку.
– И все же надо бы смазать йодом.
– Пустяки, мистер Вулстон, – повторила она, отчаянно желая, чтобы он ушел.
– Гарри. Пожалуйста. После всего этого «мистер Вулстон» звучит ужасно официально.
– Да, пожалуй. – Она помолчала. – А меня обычно зовут Конни. Не Констанция.
– Конни… – Он надел шляпу. – Я постараюсь вернуться как можно скорее. И надеюсь, что мы еще встретимся в более приятной обстановке. Может быть, вы позволите вас навестить?
