Дочь того самого Джойса - страница 5

– Я тоже надеюсь, – осторожно ответила я, стараясь, чтобы это не прозвучало хвастливо. – А что уроки пения? Не слишком удачно?

– Недостаточно удачно, чтобы отвечать ожиданиям отца. – Джорджо коснулся пальцем накрахмаленного воротничка сорочки, и я заметила лавандово-лиловые круги у него под глазами. От его дыхания исходил легкий запах спиртного. – Мне каждый день приходится просить у него денег, и он всегда смотрит на меня такими глазами… будто собака, которую никто не покормил. А потом разочарованно вздыхает… как обычно.

Я с сочувствием коснулась его руки. Мне было очень больно видеть Джорджо таким разочарованным, и, кроме того, раньше от него никогда не пахло алкоголем.

– Я начну зарабатывать и смогу помочь.

На это Джорджо ничего не ответил.

– А помнишь мистера и миссис Обнимашки-Пирожки? – вдруг спросил он.

Я рассмеялась:

– Родителей, которых мы придумали в детстве?

Его лицо погрустнело.

– Я видел их во сне прошлой ночью. Они в конце концов пришли за нами и усыновили нас, и мистер Обнимашки-Пирожки учил меня кататься на лошади.

– Мы с тобой уже слишком взрослые для того, чтобы мечтать о воображаемых родителях. – Я оглянулась на маму и баббо, которые пробирались вглубь ресторана, окруженные целой армией черно-белых официантов.

– Когда мы были маленькими, их никогда не было рядом. А теперь, когда мы стали взрослыми, они все никак не оставят нас в покое. Мистер и миссис Обнимашки-Пирожки такими бы не были, правда?

– Нет, но ведь они не настоящие. – Думать о прошлом мне не хотелось, поэтому я просто пожала плечами и собралась напомнить Джорджо, что мама как раз считает его идеальным, и, по ее мнению, он все на свете делает хорошо и правильно. Но Джорджо не дал мне ничего сказать.

– О, смотри-ка, все уже здесь.

Он показал на столик у окна, где сидели Стелла, Эмиль и Киттен, а рядом с ними были разложены отполированные до блеска приборы и сияли хрустальные бокалы. Свет люстры падал прямо на улыбающееся лицо Эмиля, и в груди у меня что-то затрепетало. Он напомадил свои черные волосы, а в петлицу вставил оранжевую лилию. Эмиль помахал мне рукой, и луч света, отразившись от его бриллиантовой запонки, рассыпался по столу сотнями радужных сверкающих искр. Рядом с ним устроилась Стелла, вся в ярко-бирюзовом шелке, с тремя рядами длинных, доходящих до пояса, янтарных бус на шее и в лимонно-желтом тюрбане с кисточками, которые, казалось, танцевали у нее над бровями. За нами появился баббо. Он внимательно рассматривал Стеллу, словно ученый, изучающий неизвестную орхидею.

– Хотела бы я одеваться так, как она, – прошептала я Киттен, когда она прижалась губами к моей холодной щеке.

В Стелле были дерзость и бравада, богемный шик и беззаботность, которые я так мечтала перенять. Мама всегда выбирала и покупала мне одежду сама, и, хотя мои платья и костюмы были безупречно элегантны и отлично скроены, они не шли ни в какое сравнение с вызывающе-великолепными нарядами Стеллы.

– О, не беспокойся о том, как ты одета, дорогая. После твоего дебюта и этого восторженного отзыва это не имеет никакого значения. Должна признаться, я тебе немного завидую. А потом, подожди, и ты еще увидишь, что у нее внизу! Гаремные штаны с кисточками! Весьма непрактично. Не представляю, что она будет делать, если пойдет дождь. – Киттен сжала мою ладонь. – Но Джордже, сегодня у него не такой беспечный и неунывающий вид, как всегда. Он сам на себя не похож.