– Какие могут быть причины?! – опять стучит кулаком по столу. – Это почетные гости! Будущие твои родственники! Как ты могла так неуважительно обойтись с ними!? Ты наплевала на нас.
И тут я не выдерживаю, во мне что-то ломается.
– Тогда я не хочу таких будущих родственников, которые делают так, – показываю ему свою раненную губу, оттягиваю свитер, обнажаю следы от пальцев того садиста. – Причиняют боль! Я не хочу так! И не говори, что это все сделала я сама. Он пошел за мной! Вы видели это! Но не остановили его! И сейчас ты смеешь обвинять меня в том, что я подвела вас!? Вы выдаете меня замуж за садиста!
Я уже кричу, слезы опять катятся по моему лицу, когда я вспоминаю весь пережитый ужас, произошедший вчера. Думаю, что мои родители не верят моим словам, не хотят защитить меня.
– Доченька… – мама ошарашенно смотрит на меня, прикладывая ладонь ко рту.
Отец молчит, только внимательно глядит на меня, его ноздри раздуваются, а руки сжимаются в кулаках.
– Я поговорю с Глебом! – произносит он твердо, а мне не нужна такая помощь. Глеб болен, разговоры не помогут, ему требуется лечение. – Он больше не сделает этого с тобой.
– Не нужны мне разговоры и обещания! Просто отмени свадьбу! Прошу! – я почти умоляю его, смотря в мужское лицо.
Мама тоже начинает всхлипывать, словно и ей больно.
– Нет, и это больше не обсуждается! – выдает отец без тени сомнения, глядя прямо в глаза.
И я понимаю, что все кончено. Уже точно точка невозврата. Я потеряла родителей, с этого момента в душе они умерли для меня навсегда.
С грохотом встаю, стул падает.
– Тогда у вас больше нет дочери… – говорю глухо, но взираю на них твердо. Это серьезное заявление, но мне нужно было так сказать.
Мама хватается за сердце, а отец хмурится.
Больше не смотрю на них, просто разворачиваюсь и ухожу. Больше не могу их видеть.
– Доченька… – слышу дрожащий голос мамы, она хочет подойти ко мне, но ее останавливает властный голос отца.
– Нет, не ходи к ней, успокоится, придет. Ей уже некуда бежать…
Он прав: мне некуда бежать, меня везде найдут, и от этого еще страшнее. Выхожу и глотаю прохладный воздух, не обращая ни на кого внимания, иду, куда глаза глядят. Обнимаю себя и реву навзрыд. От несправедливости и непонимания самых близких людей.
Я бьюсь об глухую стену. Наверное, уже следует перестать это делать и успокоиться. Принять то, что есть…
– Нет! Нет, Арина! – сама качаю головой, сильно-сильно, чтобы вытеснить подобные мысли. – Насилие — это не выход! Нельзя принимать это, привыкать.
Но что же делать дальше!? Опять почему-то вспоминаются холодные глаза Сафина. Он мне не поможет, мне больше никто не поможет…
В университет не иду, первый раз за все время я добровольно пропускаю пары. Не боюсь, что что-нибудь упущу. Я смогу все понять по учебнику, но сейчас я просто не готова с кем-либо общаться и что-либо делать. Поэтому бессмысленно хожу по городу, рассматриваю витрины магазинов, гляжу, как туда-сюда бегают люди, куда-то спешат, встречаются.
Время словно останавливается, мне некуда спешить, моя жизнь с каждым днем становится все более и более бессмысленной. Все предрешено, бежать некуда.
Аппетита нет совсем, так что я приезжаю в приют немного раньше, чем удивляю Ирину, которая практически всегда тут. Она живет этим местом, здесь ее второй дом.
Я познакомилась с ней чисто случайно, когда в одном из районов нашла бедного слепого котенка, тот громко пищал. Его мамы в округе не оказалось, и я не смогла оставить бедное животное. Однако понимала, что принести домой мне его не разрешат. Поэтому начала искать в интернете, куда же можно пристроить малыша. И вот мне попался приют с символичным названием «Вторая жизнь», которым руководила Ирина.
