А сестра, вопреки запрету, нередко возвращалась домой поздно и источала на весь этаж запах спиртного. Когда я выразительно кривила лицо, давая понять, что я его унюхала, она показывала жестом, будто застёгивает змейку на рту, и смотрела просящими глазами. Знала, что я не выдам.
Тогда почему она так поступила со мной? За что? Неужели её так разозлило моё замечание по поводу Макса? Но разве она как мать не должна думать о нём в первую очередь? Ладно, обо мне родители не особенно заботились в детстве, считая пустым местом. Но ведь у сестры единственный сын, первенец, наследник!
Не реву – вою. Оплакиваю свои ничтожность, никчёмность и ненужность. Я – позор семьи. Всё, абсолютно всё у меня получается шиворот-навыворот. Даже первый секс случился не как у людей! И не просто неправильно, но и при свидетелях, что делает его ещё ужаснее, а моё положение – ещё отчаяннее и безысходнее.
Я бы с радостью уехала. Но куда? И где взять деньги на съём жилья и еду? Я, конечно, буду искать работу – в другом городе, возможно, папа не сможет повлиять на моё трудоустройство. Но на первое время нужно иметь на карте приличную сумму.
У меня её нет. Так, на мелочи всякие, конечно, хватает с головой. Но на что-то большее – надо просить папу. А ему придётся объяснять мотивацию. И не думаю, что он одобрит такие демарши. В любых спорах он всегда выбирает сторону Эльвиры. А меня в который раз назовёт истеричкой и пошлёт читать умные книги, чтобы впитывать жизненную мудрость. Наверняка про себя проговаривает: “Если Бог тебя мозгами обделил”...
Телефон звонит поздно вечером. К тому времени я немного успокаиваюсь, перебираюсь на кровать и, как положено несчастной княжне, орошаю слезами мягкую подушку, покрытую шёлковой наволочкой. Вполне цивилизованно, но от этого не менее безутешно.
– Что с голосом? – спрашивает Орлов вместо приветствия.
И мне бы обрадоваться его появлению, взять себя в руки и как можно невозмутимее ответить: “Всё в порядке, тебе показалось”. Но обиженная девочка во мне начинает реветь ещё сильнее и зачем-то рассказывает о том, как меня обидела сестра.
О последствиях не задумываюсь. Ведь я похоронила надежду быть с ним…
– И ты поэтому ревёшь? Из-за такой ерунды? Да она просто завидует тебе! Не удивлюсь, если кроме миссионерской позы она ничего в жизни не пробовала и судит всех по себе.
– Та ну… – не верю, он просто себя выгораживает, снимает ответственность. Ведь он виноват не меньше меня!
– Зато тебе будет что вспомнить. Экстрим навсегда останется в памяти. Ты ещё хвастаться потом перед подружками будешь.
Какие глупости! Да я и слова никому никогда не скажу… Это позор, о котором молчат даже под пытками. Который хочется забыть как страшный сон…
– Я знаю, как заткнуть твою сестру и успокоить всех сплетников, – говорит уверенно.
Слушаю внимательно. Не надеюсь, что Олег посоветует что-то дельное, потому что задача не имеет решения. Завтра приедет Илона поиграть с Максом, пока мама будет в салоне, и мне страшно представить, что она скажет мне. А уж она точно мне не завидует – сестра очень раскрепощённая и наверняка перепробовала много разного.
– Давай поженимся – и они точно все заткнутся. Я хоть и не князь, но имею достаточный статус, чтобы просить руки княжны.
– Что? – кажется, у меня от стресса начинаются галлюцинации.
– Давай поженимся, – Орлов повторяет спокойным тоном, будто договаривается о чём-то совершенно будничном, например, о посещении театра или ресторана.
