– Да, и эта угроза исходит от тебя. В тебе бурлит злоба.
– Я не злюсь на Торака.
– Неужели? А те «несчастные случаи» в Лесу? И заклинание с его метками на березовой коре?
– Ты за всем этим стоишь. Поэтому ты здесь.
Мать Ренн отвела взгляд в сторону:
– Змея может укусить даже после того, как ей отрежут голову. Но мне вот что интересно – ты ведь так и не доверилась своему мальчишке. Ты умеешь хранить секреты. Это в тебе от меня.
– Во мне нет ничего от тебя!
Снова беззвучный смех.
– Дочь, зачем себя обманывать? Можешь бежать до самого Края Мира и все равно не убежишь! Нельзя убежать от своего нутра.
– Зачем ты здесь? – холодно спросила Ренн.
– Наконец-то ты спросила! Это хорошо, так делают все колдуньи.
– Мне не нужна твоя похвала.
Колдунья Гадюка смерила Ренн взглядом:
– Ты помнишь день, когда я умерла? Я лежала со стрелой в груди, а ты стояла рядом на коленях, и лицо твое было мокрым…
– От дождя, а не от слез.
Сешру улыбнулась:
– О, я знаю. Если бы тебя не опередили, ты бы сама выпустила в меня стрелу. – Колдунья Гадюка снова начала пересыпать пепел из ладони в ладонь. – Люди были напуганы, они не осмеливались ко мне подойти. Но только не ты и твой мальчишка. Ты слышала, что я сказала, когда умирала. Это еще не конец…
– Что ты хочешь сказать? – срывающимся голосом спросила Ренн. – Ты умерла. Все Пожиратели Душ мертвы. И их токороты тоже. Тебя нет!
– Придет время, когда ты об этом пожалеешь, пожалеешь о том, что выступила против меня. Я хотя бы была человеком.
– Поэтому ты здесь? – прорычала Ренн. – Чтобы предостеречь меня?
– А ты как думаешь?
Кто эта женщина? Что это за существо?
Ренн мысленно перенеслась в день, когда наносила Метки Смерти на тело матери. Вспомнила запах сырой охры, которой рисовала круги на лбу Сешру, на груди и на пятках, чтобы удержать ее души вместе.
Неужели Метки Смерти не подействовали?
Если бы Сешру потеряла душу имени, она бы превратилась в призрака. Если бы потеряла душу племени, то обернулась бы демоном. Если бы потеряла душу мира, разорвала бы связь с деревьями, охотниками и добычей и навечно уплыла бы далеко за звезды…
– Я не Пропавшая, – сказала Сешру, словно Ренн думала вслух. – И я не демон и не призрак.
После этого она легко и плавно встала и развела руки в стороны. Пепел из кострища словно по команде поднялся над землей и закружил вокруг колдуньи, как мерцающее облако. Ее волосы превратились в гриву из извивающихся змей, а глаза пронзали насквозь.
– Ты сон, – сказала Ренн.
– Отлично! – усмехнулась Сешру. – Но ты же понимаешь, что это значит?
Пепел осыпался на землю. Сешру исчезла.
– Это значит, что я внутри тебя, – прошипела колдунья в голове Ренн. – Ты не сможешь от меня избавиться, я – часть тебя…
* * *
Проснувшись, Ренн поняла, что стоит возле потухшего костра. Облака спрятали солнце. Гладкая поверхность озера от ветра покрылась рябью.
Колдунья Гадюка исчезла, но злоба еще висела в воздухе. Ренн трясло, ладони почернели от угля. Кусок березовой коры плавал в озере, и на нем красовались метки Торака. Значит, часть того, что случилось, было правдой: видимо, она во сне нарисовала метки на коре и бросила ее в костер.
А вдруг мать права? Возможно, глубоко внутри она злится на Торака и хочет причинить ему вред?
– Нет, – сказала вслух Ренн. – Нет! Ты никогда не заставишь меня в это поверить! Я никогда не причиню вред Тораку!
Она подошла к озеру и попила, зачерпнув воду в ладони. Потом наполнила бурдюк. Ну хоть лесы остались на месте. Ренн ничего не поймала, но заметила на камнях белую куропатку и легко ее подстрелила.
