– Естественно, приберусь. А зачем тебе это? Что, в гости решил нагрянуть?
Воробьёв завис.
– Ну… э… покупателя почти нашёл. Надо бы товарный вид избушке придать.
У меня отлегло от души. Встречать гостей не было настроения.
– У тебя есть месяц, Машка. А потом продам избёнку к едрени фени, и уеду жить в Сочи. Осточертело тут всё.
Электричка замедлила ход. Вагоны жалобно скрипнули и остановились. Старушка, сидевшая рядом, толкнула меня локтем в бок.
– Дубровино. Вылезай, коли надо.
Наскоро простившись с коллегой, я понеслась по проходу, волоча за собой огромный чемодан со всеми пожитками. Ещё лишь миг, я мои ноги коснулись перрона.
И где деревня? Нет, я не могла ошибиться. Покосившаяся вывеска гласила о моём прибытии в пункт назначения. Но, ни таксистов у здания вокзала, ни самого здания я не нашла. Густой непролазный лес. Куда идти? Бродить по неведомым дорожкам в надежде встретить грибников или охотников не хотелось. Сразу потянуло назад, в цивилизацию. Кинув взгляд на огромный чемоданище, решила дождаться, когда чудо локомотивостроения прошлого века помчит обратно. Расписание движения поездов отсутствовало. Но не могли же те самые поезда идти в один конец? Усевшись на собственные вещи, подпёрла голову руками и зажмурилась.
Наверное, я уснула. Открыв глаза, обнаружила себя, лежащей поперёк чемодана, а рядом бородатого мужика. Мужик тряс меня за плечо, как спелую яблоньку.
– Ты чего разлеглась, дочка? Если электричку ждёшь, то она только завтра к вечеру будя.
Я встрепенулась.
– Неа. Мне в Дубровино. Где тут у Вас такси стоят?
Мужик рассмеялся.
– Вона такси. Хошь шашечки прям щас нарисую?
Бросив взгляд в указанную сторону, я обомлела. Метрах в ста стояла телега, доверху наполненная сеном, а рядом паслась тощая кляча.
Я с тоской посмотрела на мужика.
– Боливар двоих не выдержит.
Тот рассмеялся, обнажая безупречные белые зубы.
– Савраска-то? Не смотри, что тощий. Он жилистый. Не конь, ― ветер.
Кляча скосила на нас выпуклый глаз и фыркнула.
– Фёдор я. Можно Егорыч, а для своих ― бабкин дед.
На вид я бы дала деду лет пятьдесят, да вот манера общения добавляла мужику годков двадцать.
– Ладно, поехали, Фёдор Егорович.
Водрузив чемодан на верхушку стога, мы уселись на обшитую ватником доску и одновременно перекрестились.
Фёдор взял в руки поводья и серьёзно посмотрел на меня.
– Держись, девка, крепче, шоб не сдуло по дороге.
– Я Ма-а-а-ша.
Мой крик утонул в ржании коня, который, встав на задние копыта, огласил гудком окрестности и, обдав нас облаком выхлопных газов, помчался, как сумасшедший. Такой прыти от лошадки я не ожидала. Вцепившись руками в доску, служившую сидением, я широко развела ноги и упёрлась в край телеги.
Савраска нёсся по известному лишь ему маршруту, лихо перепрыгивая с тропы на тропу, пробуксовывая на поворотах всеми четырьмя копытами, и, издавая при этом странные звуки. Телегу мотало из стороны в сторону, подкидывало на валунах, кренило на виражах. Словом, адреналина хватило на всех. Мы ехали не больше пятнадцати минут, но эти минуты показались мне вечностью.
Когда лес расступился, и вдали показалась деревня, я вздохнула с облегчением. Фёдор натянул поводья. Савраска сбавил ход и потрусил по колее, изображая полудохлую клячу.
– Тут бабы наши полицейского положили.
Меня передёрнуло. Страшно было спросить, чем местным жительницам не угодил блюститель порядка. Но, проехав ещё метров триста, я увидела помост из булыжников. Деревенский аналог «лежачего полицейского».
