– Ну, брат, не смей корчить из себя знатока! Чище и здоровее медицинского спирта нет ни одной жидкости на свете, – огорчился Морус, не найдя поддержки у неграмотных мужиков.
– Извините, вы врач? – спросил Мохтерион.
– Я не врач, я больше, чем врач. Без моей помощи они как слепые щенки.
– Ну, ты хватил, – рассмеялся Тортор. – Какой-нибудь винтик приделаешь к инструменту, да, может лампочку поменяешь в операционной, а туда же – больше, чем врач.
– Знаешь что, дорогой Тортор! Ты только не обижайся, но я тебе скажу прямо: ты ни
черта не смыслишь в моей работе!
– Послушай, мы пришли сюда ругаться или…
– Вот именно! Вот именно! – воскликнул Морус и поставил банку с чудодейственным напитком на пол.
В это время они услышали, что кто-то нажал на ручку, и в комнату заглянула Аколазия.
– Аколазия, шалунишка, где же ты столько времени, мы здесь тебя заждались, – опередил всех Тортор и простер к ней обе руки, как бы приглашая присесть к нему на колени.
Но похоже было, что Аколазия вовсе не собирается садиться. Морус взглянул на нее довольно равнодушно.
– Тортор, не приставай! Не видишь, девушка собралась на свидание! – подшутил он над Тортором.
– Много ты понимаешь! Ее свидания происходят в этих стенах! – козырнул своими познаниями в данном вопросе Тортор.
– Не только! – неожиданно для всех откликнулась Аколазия.
– Присядьте, пожалуйста, к нам хотя бы на несколько минут, – обратился к ней Морус, может, и не играя в вежливость.
Мохтерион мысленно присоединился к его просьбе.
Аколазия села с краю, рядом с Морусом. Он смотрел на нее глазами влюбленного школьника. Внезапно он поднял руку и поднес к ее лицу.
– У вас румяна наложены неравномерно. Вы, очевидно, спешили! Можно я поправлю? – и Морус пальцами навел порядок на щеке Аколазии. – Когда оказываешься рядом с красивой женщиной, только тогда и начинаешь понимать, сколь многим жертвуешь ради вонючих чернозадых! Правда, никто не запрещает любить по-своему всякую тварь Божью."
Мохтериону нечего было сказать, а Тортор, видимо, не собирался вступать в разговор. Как выяснилось, Аколазия вовсе не собиралась замять тему.
– Вы любите мужчин?
– О! Какой милый вопрос. Сколько в нем непосредственности! Люблю ли я мужчин? Я отвечу вам искренне: я люблю мужчин чуть больше, чем женщин.
– В таком случае вам следует обратиться к Мохтериону, а он постарается вам помочь. Мохтерион, можно тебя на минуту? – Аколазия быстро встала и вышла из комнаты.
Подмастерье извинился перед гостями и вышел вслед за ней. Она стояла у входной двери и рукой показала ему, чтобы он прикрыл свою дверь.
– Мохтерион, я тороплюсь, у меня свидание. Не волнуйся. Я вернусь не очень поздно. С Гвальдрином остается Детерима, – вполголоса сказала она.
Подмастерье так растерялся, что потерял дар речи.
– Этот Морус ясновидящий, – наконец пробормотал он.
– Среди гомосексуалистов бесталанных почти нет, – улыбнулась Аколазия.
– Будь осторожна! И избавь меня от сюрпризов."
Но Аколазия уже бежала вниз по улице и вряд ли слышала его последние слова.
XII
Мохтерион захлопнул дверь и вернулся к Тортору и Морусу.
– Она ушла? – спросил Тортор.
– Да. У нее, правда, было назначено свидание, – ответил Мохтерион.
– А я зачем здесь? Вот вертихвостка! Я бы ей показал свидание, – возмутился Тортор.
Быть может, с кем-нибудь другим и в другое время Мохтерион сам был бы рад дать волю своим чувствам, и тогда недовольство какого-то Тортора по сравнению с его гневом показалось бы детской забавой, но обстоятельства не располагали к этому, и по тому, как ему удалось бы защитить Аколазию, он мысленно представил, как бы ей досталось от него без каких-то там Торторов.
