Дочери войны - страница 10

– Тут красиво в любое время года, – сказала Флоранс, – но мне особенно нравится приходить сюда осенью. Куда ни глянь – среди травы розовеют цикламены.

Он улыбнулся, оглянулся на деревья и, услышав что-то, приложил палец к губам.

– По-моему, там косуля. – Он достал из рюкзака пакет с бутербродами. – Я высматриваю виверру. Говорят, их здесь видели, но мне пока не посчастливилось. Полным-полно лис, барсуков и кроликов. Есть ласки и горностаи.

Флоранс испытывала тягу к лесному зверью. Иногда она даже воображала, будто в ее жилах течет их необузданная энергия. В детстве, когда они жили в Ричмонде, она пыталась спасти покалеченную лису, но та умерла, и горю Флоранс не было предела.

– А вы ловите рыбу в реке? – спросил немец, прерывая ее мысли.

– Да, хотя у меня плохо получается. Моей сестре больше везет.

Немец наклонил голову и посмотрел на нее:

– А я люблю ловить рыбу.

Рот Флоранс был набит довольно вкусным сырным багетом.

– Кстати, вы из какой части Германии? – спросила она, продолжая жевать. – Вы живете где-то на природе?

– Нет, мы живем в Мюнхене, но мое любимое место в Германии – замок Лихтенштайн в Баден-Вюртемберге. Его называют сказочным вюртембергским замком. Замок выстроен на скале, с видом на долину реки Эхац.

– Должно быть, вы романтик, – улыбнулась Флоранс.

Он наклонил голову. «Возможно», – говорил его жест.

– Какие еще красоты есть в Германии? Я там никогда не была. Боюсь, большинство французов считают ее очень угрюмой и мрачной страной.

Его глаза погрустнели.

– Понимаю, – тихо произнес он.

– Неужели понимаете?

– Думаю, да. Но не каждый немец – нацист.

Флоранс задумалась над услышанным. Конечно же, не все немцы являются фашистами. Должны быть и те, кто не согласен с захватнической политикой Гитлера.

– А почему вы другой? В смысле, не нацист?

Немец взглянул на небо, словно в поисках ответа.

– Высматриваете воздушные замки? – спросила Флоранс. – Или не хотите отвечать?

Его синие глаза вспыхнули, и она вдруг ощутила симпатию к этому парню. Несмотря на все, что она знала о нацистах, она была уверена: он совсем другой. Мягкий, чувствительный, а главное – любит животных и сады. Ее сестры, конечно же, не одобрят этого знакомства. Она и сама должна себя спросить, правильно ли поступает, но такой человек, как он, не мог быть коварным и жестоким, подобно остальным оккупантам.

– Отвечу вам так: я люблю свою страну ничуть не меньше, чем вы – свою, но не могу оправдывать происходящее.

Флоранс поняла. Должно быть, ему приходится несладко. Она переменила тему:

– Вы бывали в замке Бенак? Это один из самых известных замков Перигора. Во время Столетней войны он служил оплотом французских войск.

Немец покачал головой.

– Может, вы мне его покажете? – (Флоранс мешкала с ответом.) – Простите, я слишком тороплю события. Но все равно был рад с вами познакомиться. Кстати, меня зовут Антон, – сказал он, протягивая руку и вставая.

– Очень рада встрече с вами. – Флоранс тоже встала и протянула свою.

– А как вас зовут?

– Ой, я забыла представиться. Флоранс Боден.

Антон подхватил рюкзак. Они простились, и он свернул на тропку. «Вот видишь, – мысленно сказала себе Флоранс, идя к дому. – Даже сейчас происходит что-то хорошее».

Элен возвращалась домой с работы уставшая, сильно проголодавшаяся, мечтавшая вымыться в ванне и провести тихий вечер у огня. Но, подойдя к дому, увидела, что задние ворота распахнуты настежь. В ней вспыхнуло раздражение. Нынче никакая предосторожность не была чрезмерной. Войдя в дом, Элен оглянулась, ища глазами Флоранс. В это время сестра обычно находилась на кухне и готовила ужин. Может, она уже закончила? Заметив рядом с плитой кастрюлю, Элен подняла крышку и понюхала содержимое. Оно было еще теплым и соблазнительно пахло. Элен взяла лежавшую рядом деревянную ложку, зачерпнула и попробовала. Это было фирменное блюдо Флоранс – чечевичный суп с чесноком и особым набором трав, который маленькая ведьма держала в секрете. Сестры обожали этот суп. Элен лишь сняла пробу, едва удержавшись от желания налить целую тарелку. Но сестры условились: по возможности есть всем вместе. Они старались следовать семейным традициям, что помогало среди все возрастающих трудностей сохранять иллюзию нормальной жизни.