– Лаванда… – тихо прошептал Фил, не открывая глаз. Улыбнулся, а из разбитой губы снова начала выступать кровь. – Ангел… это не твоя война. Не твоя. Я сам.
Я всхлипнула и кивнула. Пусть он не ответил тогда, сразу же, но ответил сейчас.
– Спи.
Он не был красивым. Обычный, ничем не выделяющийся. Но я сидела на краю кровати, рассматривала его лицо и никак не могла найти хоть что-то, что меня так зацепило в Филе. Может быть, именно этим? Вряд-ли. Все хорошие девочки мечтают о принцах, замках и спасении из лап огнедышащего дракона. Сказки, которые все же иногда случаются. Ксю с Полуниным, хоть он и не тянул на принца, или Лиса с его Яриком. Вот тут да. Даже Ромка завидовал белой завистью нашему преподавателю по праву. Не потому, что они с Лисой, а потому, что «Вольво». А я? Я же хорошая девочка. Тихонько вздыхала на Воронцовского, прекрасно понимая, что мне ничего не светит. Таким как он можно засматриваться, даже мечтать о таком, но надеяться… Может именно поэтому, узнав, что принц не мой, я вздохнула с облегчением. Проревелась, но вздохнула. Тем более Лиса и Воронцовский смотрелись рядом друг с другом ярче любых героев с обложек романов для девочек, которые все еще верят в то, что где-то по темному лесу на белоснежном коне скачет их принц, сверкая доспехами.
Но Фил не принц. И даже не рыцарь. Да и роль галантного кавалера никогда не подойдет такому как он. Злому, жестокому, с татуировкой на всю руку. А я все равно смотрела на него и искала хотя бы одну причину, объясняющую все и сразу. Искала, но не находила. Просто плохие мальчики – магнит для хороших девочек.
– Рит, – Ромка тихонько открыл дверь, зло посмотрел на спящего в моей кровати и помотал головой. – Иди спать. Я в зале буду, а ты в моей комнате.
– Хорошо.
– Рит.
– Ну что?
– Хватит с ним сидеть. Он все равно не оценит.
– А оно надо?
– Что?
– Чтобы оценил.
– Наверное, – Ромка почесал затылок, привалился плечом к косяку и снова тихонько позвал, – Рит. Ну нахрена тебе такой?
– Не знаю.
Он вздохнул, помотал головой и выдохнул: «Дурында мелкая.» Видимо да. Именно дурында. Сижу, рассматриваю осунувшееся лицо, а внутри робко трепещет: «Ведь, если пришел, то это что-то значит, да?»
Я осторожно поправляю его руку, натыкаюсь взглядом на силуэт воющего волка на внутренней стороне предплечья и едва касаюсь его головы. Боясь, что сейчас картинка оживет и цапнет меня за палец. Ровно так же, как Фил «цапнул» меня своей не вяжущейся с ним заботой. Нарычал, заставил сунуть ноги в кастрюлю с водой, а потом ушел. И пропал. Чтобы потом объявиться без предупреждения. Зачем? Зачем ты пришел? Кто ты? Почему ты смотришь на всех волком? И в ответ молчаливая тишина и тихое дыхание. Не расскажет. Раньше вцепится острыми зубами, считая меня врагом, а потом уйдет в свой темный лес. Туда, где деревья исковерканы так, что хорошая девочка раньше переломает себе ноги, если вздумает пойти следом. Но он все равно пришел.
Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Ромка больше не стоит в дверях. У хорошей девочки колошматится сердце, но, даже остановись оно сейчас, ничего не изменится. У плохого мальчика внутри слишком сильный магнит, а губы с привкусом металла.
– Спокойной ночи, волк, – тихонько шепчу я перед тем, как закрыть за собой дверь.
