– Я из другой исторической эпохи, – напомнил Парсонс. – Как вы можете судить меня за мои поступки?
Стеног кивнул.
– Конечно, вы не ведали, что творили. Но в нашем законе нет оговорок насчет гостей из других эпох. Он для всех един, и вы понесете наказание. Таков, если угодно, выверенный веками постулат: незнание закона не освобождает от ответственности. Разве не ваша эпоха его провозгласила?
Парсонс не верил собственным ушам. Какая вопиющая несправедливость! Неужели Стеног не шутит? Парсонсу казалось, в словах юноши звучит ирония. Может, чиновник просто разыгрывает его?
– Нельзя ли объяснить, что вы имеете в виду? – холодно произнес Парсонс.
Стеног поразмыслил, покусывая нижнюю губу, и ответил:
– Вы должны подчиниться законам общества, в котором живете. Не имеет значения, по своей воле вы здесь или нет… – Ирония исчезла, ее сменила искренняя озабоченность. – Все-таки вы вправе рассчитывать на некоторое смягчение приговора. Я буду ходатайствовать.
Он вышел из комнаты и вернулся со шкатулкой из полированного дуба. Достал из кармана юбки ключ, провернул его в замочной скважине, поднял крышку и вынул пышный белый парик. Как только он надел парик и повернулся к Парсонсу, тот изумился. На него взирал уже не юноша, но суровый, важный муж.
– Властью, данной мне как директору Фонтана, – торжественно изрек Стеног, – я вынес приговор. – Под белыми искусственными кудрями поблескивали глаза, ни на миг не отрываясь от лица Парсонса. – В сущности, осталось только обдумать его формальный аспект.
– О чем вы говорите?
– О процедуре изгнания.
– Изгнания?! – эхом откликнулся Парсонс.
– На Земле нет исправительных учреждений. Напомните, какая пенитенциарная система применялась в ваше время? Трудовые колонии? Концлагеря вроде советского ГУЛАГа?
Помолчав, Парсонс выдавил:
– До моего века концлагеря не дожили. И колонии рабов в России.
– Мы не перевоспитываем осужденных, – пояснил Стеног. – Это считается нарушением их прав. И с практической точки зрения невыгодно. Нам не нужны нестандартные личности. Для них созданы колонии в космосе.
– А шупо? – с дрожью в голосе произнес Парсонс. – Они там надзирателями?
– Шупо слишком ценны, чтобы высылать их с Земли, – ответил Стеног. – В большинстве своем это наша молодежь, ну, вы понимаете. Самый активный элемент. Аналог ваших школьников и студенчества, с той лишь разницей, что организация шупо отделена от государства, в ней царят спартанские нравы и порядки. Дети проходят физическую и интеллектуальную подготовку. Вы с ними столкнулись в несколько необычной ситуации; полицейские акции, вроде того налета на группу политических заговорщиков, у нас редкость. Надо отметить, мальчики из интернатов – ревностные блюстители закона. Им дано право задерживать на улицах любого, кто, по их мнению, действует несообразно нормам.
– А на что похожи тюремные колонии?
– На города. Они очень большие. Ссыльные имеют право свободного передвижения в рабочей зоне, живут не в бараках, а в отдельных квартирах, могут заниматься творческими ремеслами, иметь хобби. Климат, конечно, далеко не санаторный. Срок жизни значительно сокращен. Впрочем, многое зависит от индивидуальной выносливости.
– И я никак не могу обжаловать ваше решение? – осведомился Парсонс. – У вас нет судебной системы? Правительство само выдвигает обвинение и само выносит приговор? Чиновнику достаточно напялить средневековый парик, чтобы превратиться в судью?..
