– Здравствуй. Проезжала мимо, решила, помощь будет не лишней. Что здесь?
– Помощь лишней не бывает. Вот сейчас у МЧС узнаем.
Бежим к пожарному, который раздаёт указания. Три машины стоят в стороне, поливают четырёхэтажное промышленное здание. Оно выглядит, как после бомбёжки: окна выбиты, прямо в середины до второго этажа зияет здоровая дыра – локомотив запросто въедет. Вокруг обломки кирпича, стёкла. Третий этаж полыхает справа, его пытаются потушить. Огонь ниже, видимо, каким-то чудом не распространился. Или, скорее всего, там горит какой-то цех.
Подходим к пожарному, представляемся.
– Нам сообщили о мощном взрыве. 20-30 пострадавших, в основном лёгкие. Рваные раны, ожоги, один погибший…
– Товарищ капитан! Мы всё укрепили. Надо послать вниз медика, – подбегает чумазый пожарный. – Там человека прижало в завале!
– Туда пролезть можно? – спрашивает Тимофеев.
Пожарный оценивает его плотную фигуру. Рядом двое таких же фельдшеров.
– Вы нет, она – да, – показывает на меня. – Вы врач?
– Да, заведующая отделением неотложной помощи, – говорю ему.
У спасателя подпалённые брови поднимаются.
– Не доводилось видеть гражданских начальников в таких ситуациях, – белозубо улыбается он.
– Всё когда-то бывает в первый раз, – подмигиваю ему. – Есть во что переодеться?
– Конечно.
Иду к пожарной машине, мне выдают обмундирование. Как они ходят каждый день в такой тяжести? На мне всё мешком висит, от каски шея клонится, ботинки такие, словно к каждому гирю привязали. Но куда деваться? Раз вызвалась.
– Скорее, нам сюда! – показывает пожарный и бежит в здание.
– Как вас зовут?
– Можно на «ты», – бросает на ходу. – Дамир. У вас есть опыт спасения из-под завалов?
– Нет, но ты отведи меня к пострадавшему, разберусь на месте.
Пока идём внутри здания, где стоят какие-то станки, шкафы и прочие агрегаты, достаю телефон и сообщаю своим коллегам о скором прибытии множества пострадавших. Пусть готовятся. Заодно сообщаю, где нахожусь. Меня в ответ пытаются спросить, как там оказалась, но прерываю разговор. Пришли.
– Первый отрезок пути почти вертикальный. Метров пять. Лучше лезть головой вперёд. Там не будет места развернуться, – поясняет Дамир. – Стены неровные, так что руками удерживаться легко. Скалолазанием не занималась?
– Не доводилось. А я туда влезу? – осматриваю дыру с неровными краями.
– Да, сначала будет тесновато, но дальше расширение.
Дамир включает фонарик на моей каске.
– Клаустрофобии нет?
– Нет.
– Ты лучше иди первой. Если что, я вытащу, – говорит Дамир.
«Господи! Спаси и сохрани!» – говорю и начинаю погружение в лаз.
Метр, другой… над головой, слева и справа слышится какой-то тяжёлый прерывистый гул. Луч фонарика скользит по стенам, видны обломки кирпичей, через них приходится перелезать. Кое-где торчит арматура. Болтаются провода. Надеюсь, они обесточены. Толкаю перед собой сумку с медицинским оборудованием.
– Уже близко, – громко, стараясь перекричать гул, говорит Дамир. – И не задевайте квадратные бруски. Это стойки, на них всё держится.
– Да. Здесь дальше посвободнее, – говорю, замечая, что лаз расширился до полутора метров. Откуда-то сбоку струится пар.
– Мы поддомкратили, сколько смогли, – сообщает Дамир.
Я понимаю, но стойки потрескивают, пытаясь выдержать огромную массу. Над нами всё здание, а мы оказались в подвальном помещении. Если вся эта махина сверху обрушится, превратимся в кашу. Но лучше об этом не думать. Поднимаю голову. В луче света оказывается мужчина лет примерно 50-ти, чья голова густо осыпана серой пылью. Он лежит в узком пространстве: сверху бетонная плита, снизу такая же. «Как бутерброд», – думаю с опаской.
