– Эллина, дорогая, не могли бы вы объяснить Никите Михайловичу ключевые показатели вашего отделения за прошлый год? Будьте так любезны, – заведующая наклоняет голову в мою сторону и говорит это сладеньким голоском. Во мне просыпается совсем не медицинское желание сделать ей лоботомию. Без анестезии.
Как это потом назовут, интересно? Убийство в состоянии аффекта?
Делаю глубокий вдох и решаю всё-таки оставить Марину Арнольдовну в живых. Не хочется проводить последующие лет двадцать за решёткой.
Когда дверь закрывается и щёлкает замок, я смотрю на столешницу прямо перед собой и крепко сжимаю губы.
– Элли? – осторожно спрашивает Никита, и я тут же быстро поднимаюсь.
– У вас нет ни малейшего права обращаться ко мне подобным образом, – я угрожающе тихо шиплю.
– Теперь между нами всегда так будет? – голос его звучит неуверенно, и я должна сказать, что ожидал многого от Никиты Гранина, но определенно не того, что услышу от него проявление подобного чувства.
– Да, так теперь будет всегда, нравится вам это или нет, – отвечаю сухо. – И нет никаких «нас», Никита Михайлович.
На мгновение воцаряется тишина, а затем я поднимаю взгляд, осмеливаюсь посмотреть прямо на него. Тёмно-синие глаза смотрят на меня вопросительно.
– Почему ты вернулся сюда? Зачем пришёл работать в эту клинику? Что, других в городе не нашлось? – мой вопрос звучит презрительно. То, чего и добивалась!
– Элли… кхм! Эллина, прости. Я не знал, что ты здесь работаешь, – расстроенно отвечает он. – Боже! Я даже не знал, что ты стала врачом!
– Зато теперь ты это знаешь.
Я действительно изо всех сил пытаюсь сдержать свой гнев. Как бы мне хотелось сейчас высказать ему всё, что было у меня на душе за последние 13 лет!..
– И что ты думаешь, как мне теперь быть? – снова эта неуверенность в его голосе, которая заставляет меня поднять глаза.
– Держись от меня подальше, – мгновенно отвечаю и встаю.
– Я твой начальник, – Гранин тоже поднимается со стула.
– Вот и веди себя, как мой начальник. Это значит – держи профессиональную дистанцию и позволь мне выполнять свою работу, – я поворачиваюсь и выхожу из конференц-зала.
Оказавшись в лифте, делаю глубокий вдох и замечаю, как сильно дрожат руки.
Как же так получилось, чёрт возьми! Нереально! Из всех больниц в нашей стране он выбрал именно эту!
Это может быть просто плохой шуткой…
Очень плохой…
Я выхожу из лифта на первом этаже, и, едва ступаю в отделение неотложной помощи, ко мне подходит Никита.
– Элли! Ну наконец-то! Где же ты была столько времени? – он вопросительно смотрит на меня.
– Задавала нашему новому главврачу вопросы и слушала его ответы. Также отчиталась о работе. Кстати, почему бы тебе этого не сделать? Ты же один из ведущих докторов клиники, в конце концов.
Я беру со стола регистрации список поступивших пациентов.
– У меня завтра назначена встреча с ним. Скажи, мне очень интересно, какой он вообще? – коллега с нетерпением смотрит на меня. Сегодня его светлые волосы снова торчат во все стороны, и он выглядит так, как будто только что проснулся. Типичный Данила Береговой. Он на шесть лет старше меня, и мы были близкими друзьями в течение трех лет, с тех пор как я стала работать в отделении неотложной помощи. Сначала мы были просто коллегами, но затем крепко подружились. У Никиты открытый и добрый характер, мне с ним очень легко.
Но о том, что стоит за мной и Никитой Граниным, этого не знает даже он. Маша тоже ничего не подозревает обо всём этом, а я ведь знаю её ещё со студенческих лет. Вопрос: как это вышло? Ответ: я никогда не говорила с ней об этом. И теперь этого совершенно не хочу.
