Воскресенская открыла одну из карт, принесенных Даниловым, прочитала оставленную им запись и одобрительно сказала:
– Пишете вы хорошо, разборчиво и по делу. Статталоны уже написали?
– Да.
– Тогда идите работать, я вас больше не задерживаю. Да, кстати, такой совет, вернее – маленькая хитрость на время эпидемии. При ангине положено делать два актива подряд…
– Я в курсе.
– На первый идите, и если там все хорошо, то завтра просто позвоните и узнайте, как дела. Если – нормально, то и ходить незачем. Но в карте запись о посещении должна быть…
С актива к «будущему золотому голосу России» Данилов и начал.
– А, это опять вы, доктор! – Данилову показалось, что отец Машеньки даже обрадовался его приходу. – Заходите. Мы вчера приглашали специалиста из Центра оториноларингологии, и он одобрил назначенное вами лечение.
– Я счастлив, – ответил Данилов, снимая куртку.
– Вы уж извините, что я вчера приставал к вам с расспросами…
– Ничего страшного, я понимаю ваше состояние.
– А последний вопрос можно?
– Можно, – разрешил Данилов, проходя в ванную.
– В Учкудуке нет медицинского института. Я смотрел в Интернете…
– Да в Москве я учился, – улыбнулся Данилов. – И родился в Москве. И всю жизнь работаю в Москве. Только вот таких прицельных расспросов я не люблю и, собственно, отвечать на них не обязан. Если я официально работаю в медицинском учреждении, то это означает, что я обладаю всеми требуемыми знаниями и навыками.
– Да-да, совершенно верно, – смутился отец Машеньки…
Следующий вызов был к пенсионерке, инвалиду второй группы. Причина шаблонная – выписать лекарства, ну и заодно измерить давление. Когда Данилов дописывал последний рецепт, пациентка вдруг спросила:
– Доктор, а можно я вам подарочек сделаю?
– Нельзя, Вера Федоровна, – ответил Данилов, не отрываясь от дела. – Подарочки здесь совершенно излишни.
– Я не о бутылке говорю, – Вера Федоровна, кажется, слегка обиделась. – Я имею в виду хороший подарок, которого вам хватит до конца жизни.
– Все равно не надо, только скажите мне, о чем шла речь? Вы меня просто заинтриговали.
– Я лучше покажу!
Вера Федоровна открыла левую дверку трехстворчатого полированного шкафа, стоявшего в комнате, и достала оттуда сложенный в несколько раз отрез белой материи.
– Вот, это простыня, которой нет сноса!
Данилов пощупал уголок простыни. Материя и впрямь была плотной, хоть палатку из нее шей.
– Вы не думайте, доктор, они у меня непользованные. Тридцать лет лежат, ждут своего часа.
Почтенный возраст ткани выдавала легкая желтизна.
– Чистый хлопок! У меня все по полным гарнитурам, как полагается – простыня, пододеяльник, наволочка…
– Спасибо огромное, но у меня достаточно постельного белья. Кстати, а что за материя, никогда такой не встречал?
– О-о-о! – многозначительно протянула Вера Федоровна. – Это – наждачная ткань!
– Какая?
– Наждачная. Я на заводе «Калибр» работала, так нам рулонами выдавали крупнозернистую наждачную шкурку. Мы ее вымачивали в воде, счищали сам наждак, отбеливали в хлорке и шили из нее постельное белье. В магазинах тогда его днем с огнем не сыскать было. А тут свое, дармовое, да какое! – Вера Федоровна любовно погладила простыню рукой. – Я запасла себе двадцать полных комплектов, а куда мне их? Три комплекта я пользую, а остальные лежат без дела. Сын не берет, у него жена такая фифа, что только на шелковых простынях спать может. Вот я и решила вас осчастливить.
