– Изыди! – и батюшка поднимает руку в изгоняющем жесте.
– Послушайте, отец Серафим, вы далеко не Иисус, а я не торговец, поэтому давайте прекратим этот разговор здесь, в храме. Могу предложить продолжить его в больнице у меня в кабинете. И главное – в любом случае обязательно проверьтесь у онколога, – повторяю я и, понимая, что всё уже сказано, спокойно поворачиваюсь и иду к двери.
Услышав вслед какое-то бормотание, на всякий случай, ставлю блок. Неужели всё-таки он решил меня проклясть?
Я всегда считал и считаю излечение страждущих делом праведным, а значит, добром, как является добром любое противостояние страданиям и тем более смерти. Одним из сосредоточений добра в моём понимании априори должна быть церковь, призванная лечить недуги людских душ, как мы, врачи, лечим недуги тела. Однако если одна из моих пациенток рассказала, как батюшка стал ей наговаривать на доктора Елизова из-за его методов лечения, то, не сомневаюсь, он делает то же самое и с другими своими прихожанами. И ведь в посёлке обязательно найдутся те, кто ему поверят! В результате потенциальные пациенты станут бояться ходить ко мне или к Ваньке за лечением, а это значит, они останутся без такого вида медицинской помощи, как биоэнергетическая терапия. Последствия могут быть самыми разными, ведь наши методы порой позволяют решить проблемы, недоступные традиционной медицине. Вот и получается, что церковь в лице местного батюшки лишает людей возможности лечиться, то есть совершает зло.
Как объяснить такое противоречие? Конечно, с таким вопросом обращаться к отцу Серафиму бесполезно. Местный батюшка – ещё не вся церковь. Ведь у отца Михаила в Булуне на такие методы лечения совсем другие взгляды. И вообще, если бы этот местный служитель культа ополчился только на меня, человека, известного не только своими воздействиями, но и непростым характером, я бы, возможно, это понял, но при чём тут Ванька? Уж братишка-то, наоборот, известен своей кротостью. О нём люди говорят, что таких, как он, обижать грех! Выходит, в данном случае батюшка согрешил.
Я – достаточно разумный человек, чтобы изначально понимать: в церкви, как в любой организации, служат разные по характеру, знаниям и интеллекту люди. Тем не менее встреча с таким экземпляром, как отец Серафим, меня удивила. Откуда такой слепой догматизм и нежелание идти на диалог или дискуссию? То, что он пригрозил меня проклясть или уже проклял, мне представляется смешным, поскольку несправедливо наложенное проклятье возвращается к проклявшему в виде разных невзгод и болезней. Хотя болезнь у него уже, к сожалению, и так есть, и хорошо бы, чтоб он всё-таки прислушался к моему пожеланию сходить провериться. В данном случае я просто не имею права пускать всё на самотёк. Речь идёт о жизни человека, пусть даже мне и неприятного.
Странно, получается: имея возможность внушать людям то, что хочу, я не применяю свои способности при общении со строптивыми больными, хотя в моих силах внушить необходимость выполнять медицинские рекомендации, а не вступать в не нужные в первую очередь им споры. Я вполне мог сделать такое в случае с Шевцовым, конечно же, с этими латышами, ну и с местным батюшкой тоже. Тем не менее я так не поступил. Почему? Может, Господь удержал меня от таких действий, чтобы эти люди могли сделать свой свободный выбор? Действительно, человек должен иметь такую возможность, но при этом также должен осознавать ответственность за последствия своего решения. Именно такой подход является одним из способов воспитания души.
