Торс двадцатитрехлетнего Андрея еще сохранял некоторую подростковую угловатость, но по тонким костям, послушно отзываясь на малейшее движение, перекатывались гибкие развитые мускулы легкоатлета. Благодаря физической форме Волошин мог выдержать и многокилометровый кросс по пересеченной местности, и шестидневный марш по горам. Даром что подобных подвигов от шифровальщика никто не требовал.
Вернувшись в комнату, Андрей облачился в короткие шорты и беговые кроссовки и отправился на пробежку: в половине седьмого утра погода еще позволяла подобную роскошь. Настоящий ад начнется после девяти часов.
Периметр пятиэтажного здания, в котором размещалась резидентура ГРУ, был обнесен высоким бетонным забором и охранялся местными силами правопорядка. Однако, зная, насколько сильны эти «силы», разведка предпочитала стеречь выделенную ей территорию самостоятельно – крепкие ребята из спецназа ГРУ посменно дежурили на постах.
Естественно, без особой надобности никому из разведчиков покидать территорию не рекомендовалось, так что по утрам Андрей бегал вдоль забора – по кругу диаметром около трехсот метров. Это было меньше стандартного легкоатлетического стадиона, но особого раздражения у Волошина не вызывало. Из-за высокой влажности не так уж и много он наматывал – километра четыре, после чего, обливаясь потом, делал растяжку возле заброшенной клумбы и подтягивался на старом брутальном турнике из пары свай и металлической трубы.
В то утро он уже закончил с бегом и растяжкой, переходя к подтягиваниям, когда из главного здания показался Петрович. Высокий и широкий, с внушительным животом, начальник шифроргана резидентуры походил на доброго мишку, из чувства долга патрулирующего заснеженный лес. Непосредственный начальник пришелся Андрею по душе: спокойный, даже флегматичный, он фильтровал приказы сверху и, обладая той служебной мудростью, что приходит после тридцати, не имел привычки нагружать подчиненных ненужной работой.
Обычно Петрович поднимался не раньше восьми, поэтому его появление в столь ранний час наводило на мысли о чем-то срочном. Одетый в растянутую бордовую футболку и бриджи, он медленно наплывал на Андрея, потягивая кофе из кружки непомерных габаритов.
– Всё бегаешь, бегунок? Поберег бы энергию, – в голосе командира скользнула ирония. Андрей много раз видел, как легко этот здоровяк выжимает сотню килограммов от груди.
– Как говорил мой тренер по легкой атлетике, больше энергии потратишь – больше вернется.
– Больше потратишь – скорее скопытишься, – подмигнул командир и хлебнул кофе.
– Зато не увеличиваюсь в размерах.
– Вот женишься – тогда и поговорим.
Они всегда общались на равных, даже невзирая на то, что Петрович был на одиннадцать лет старше и на три звания выше.
Отсутствие излишней субординации и откровенной военщины в резидентуре после институтской муштры стало для Андрея приятным сюрпризом. Петрович же объяснял это так: «Мы приехали сюда не просто работать, а жить. Если гонять друг друга в хвост и в гриву, появится риск перегреть людей. А тут и без того жарко». Андрей же быстро смекнул, о чем речь, и правила новой для себя игры воспринял легко.
– Ты чего так рано? – спросил Волошин.
Петрович со смаком отхлебнул из кружищи.
– Дельце одно подвернулось. Ты как насчет покататься сегодня?
Андрей широко улыбнулся, утирая с бровей пот. Не являясь полевым агентом или спецназовцем, которые действовали «где-то там», он почти безвылазно трудился в шифровальном кабинете. Такая работа позволяла держать руку на пульсе событий, но ценой было отсутствие рисковых приключений по ту сторону бетонного забора. Поэтому, едва только возникал хоть малейший повод скататься в город, Волошин хватался за возможность обеими руками.
