За двенадцать лет брака детская наполнилась обитателями. Первым родился мальчик. В те счастливые безмятежные дни, когда еще здравствовал всеми почитаемый Джон Ньюболд Грешем, появление наследника было встречено с огромной радостью: по всей округе пылали костры, жарились массивные туши быков, с шумом, блеском и треском совершался обычный для богатых британцев праздничный ритуал, но с рождением десятого ребенка, причем девятой девочки, восторг выражался уже не столь бурно.
Потом пришли другие неприятности. Некоторые девочки оказались болезненными, а четыре так и вовсе очень слабыми. Леди Арабелла обладала кое-какими недостатками, которые причиняли серьезный ущерб как счастью мужа, так и ее личному душевному благополучию, однако равнодушие к собственным детям среди таковых не значилось. Все годы она изо дня в день изводила мужа упреками: за то, что не прошел в парламент; за то, что не обустроил дом в Лондоне, на Портман-сквер; за то, что не пригласил зимой в Грешемсбери побольше гостей, – но сейчас сменила тему и стала то и дело жаловаться на то, что Селина кашляет, Хелен страдает лихорадкой, у бедной Софи слишком слабый позвоночник, а у Матильды пропал аппетит.
Следует отметить, что беспокойство по столь серьезным причинам вполне простительно: так оно и было, однако манеру выражения материнских чувств трудно назвать таковой. Кашель Селины не имел отношения к старомодной мебели на Портман-сквер, а позвоночник Софи не окреп бы от получения отцом места в парламенте. И все же, слушая, как леди Арабелла обсуждает проблемы в семейном кругу, можно было подумать, что она свято верит в связь событий и всерьез ожидает положительного воздействия правильного поведения мужа на здоровье дочерей.
Как бы там ни было, а милых болезненных крошек постоянно перевозили с места на место: из Лондона в Брайтон, из Брайтона на какие-то немецкие воды, из Германии обратно в Англию, в Торки. Увы, из Торки – что касается четырех упомянутых девочек – путь лежал туда, откуда дальнейшие переезды по желанию леди Арабеллы были невозможны.
Единственный сын и наследник поместья Грешемсбери носил имя отца: Фрэнсис Ньюболд Грешем – и непременно и заслуженно предстал бы в качестве главного героя нашего повествования, если бы почетное место уже не было занято сельским доктором. Впрочем, желающие могут отдать пальму первенства ему, ведь именно Фрэнсис Ньюболд Грешем-младший станет нашим любимым молодым персонажем, выступит в любовных сценах, получит свою долю испытаний и трудностей, чтобы по возможности победить или вынужденно потерпеть поражение. Я уже слишком стар для роли безжалостного автора, а потому, скорее всего, Фрэнк не умрет от разбитого сердца. Так что те из читателей, кого не привлекает в качестве главного героя неженатый сельский доктор средних лет, вполне могут поставить на его место юного наследника Грешемсбери и при желании назвать книгу «Любовь и приключения Фрэнсиса Ньюболда Грешема-младшего».
Мастер Фрэнк Грешем вполне соответствовал традиционному образу действующего лица подобного рода. К счастью, он, в отличие от сестер, родился и вырос здоровым и, единственный мальчик в семье, оказался красивее всех девочек. С незапамятных времен мужчины семейства Грешем были хороши собой: с крупными чертами лица, голубоглазые, светловолосые, с ямочкой на подбородке и аристократическим изгибом верхней губы, в равной степени способным выразить как добродушие, так и презрение. Фрэнк-младший был настоящим Грешемом и радовал любящее сердце отца.
