Достопочтенный Джон отнюдь не славился в Барсетшире искусством верховой езды, отдавая предпочтение охоте, причем не самому процессу, а ее внешней, церемониальной стороне. Он великолепно выглядел в бриджах и сапогах, красноречиво обсуждал удила и уздечки, обладал богатой коллекцией седел и поддерживал каждое новое изобретение в сфере перевозки запасных подков, сандвичей и фляжек с шерри, проявлял пылкий энтузиазм возле обнаруженного логова зверя. Кое-кто, в частности попечитель своры, считал его реакцию излишне громкой и бурной. Достопочтенный Джон демонстрировал преувеличенную фамильярность по отношению к собакам, дружески беседовал с лошадьми, причем с чужими, но когда начиналась настоящая погоня, когда каждому из охотников приходилось выбирать: или помчаться вперед, или откровенно отказаться от преследования, тогда (во всяком случае, так утверждали те, кто не принимал близко к сердцу интересы Де Курси) в самые ответственные моменты достопочтенный Джон часто проявлял предосудительную нерешительность и медлительность.
Вот поэтому едва Фрэнк, спровоцированный на невинное хвастовство желанием выручить отца, вызвал кузена на состязание в доблести, все присутствующие от души рассмеялись. Избавленный от необходимости из года в год расхваливать достоинства фермерских дочерей, достопочтенный Джон не обладал даром красноречия своего достопочтенного брата; во всяком случае, сейчас не нашел нужных слов, а просто, как принято говорить, заткнулся и воздержался от дальнейших рассуждений о необходимости снабдить молодого Грешема несколькими приличными гунтерами.
Сквайр же все понял, догадался о причине выпада племянника и ясно осознал, что вызвало его раздражение. Подумав о собственном совершеннолетии, о подаренной ему конюшне, полной прекрасных лошадей, и о том, насколько положение Фрэнка ниже того, в котором отец оставил его самого, мистер Грешем глубоко огорчился, хотя и нашел в себе силы скрыть тот неприятный факт, что стрела достопочтенного Джона не пролетела мимо цели.
«Отдам сыну Чемпиона, – решил сквайр. – Пришла пора отказаться от погони».
Чемпион был одним из двух прекрасных старых гунтеров, которых опытный охотник берег для себя. Необходимо отметить, что в тот период, о котором идет речь, настоящее счастье сквайр испытывал только во время бешеной скачки по окрестным холмам. Впрочем, хватит об этом: раз пришла пора – так тому и быть.
Глава 6
Пора любви, пора надежд
Как мы уже упомянули, совершеннолетие Фрэнсиса Ньюболда Грешема-младшего пришлось на первое июля. В это чудесное время года, просидев в гостиной с полчаса или чуть дольше, леди стали поговаривать о том, что было бы неплохо выйти через французские окна на лужайку. Сначала осмелилась нарушить границу одна особа, за ней вторая, а вскоре уже все оказались на улице и вспомнили о шляпах. В результате постепенно сначала молодые леди, а потом и леди постарше обнаружили, что одеты для прогулки.
На лужайку выходили окна не только гостиной, но и столовой, так что не стоило удивляться, что девушки захотели прогуляться и тут же принялись искушать своих спутников видом широкополых шляп и вечерних платьев. Противостоять соблазну было невозможно, а потому вскоре сквайр и старшие джентльмены оказались за столом одни.
– Честное слово, мистер Грешем, своей речью вы всех нас очаровали. Не правда ли? – заметила мисс Ориел, обратившись за поддержкой к ближайшей молодой леди Де Курси.
