Роман не заметил этих детей, пока не стало поздно. У него была одна большая головешка, которая только и делала, что горела, тлеть не хотела ни в какую, и её приходилось постоянно поливать водой.
Услышав крик, он бросился к Ане. Увидев мальчишку на её животе, схватил его за шиворот и грубо швырнул в сторону, так что тот кубарем скатился в воду и принялся рыдать.
– Ты что, тварь, делаешь?! – завопила мать мальчика, бросаясь к Роману.
Не раздумывая, он резко дал ей пощёчину, отчего та пошатнулась.
– Скотина! – рявкнул отец мальчика и налетел на Романа.
Завязалась короткая, но яростная драка: они сцепились, Роман получил два удара в живот, но ответил жёстким апперкотом. Их растащили подбежавшие прохожие.
– Уйдите! Она же беременна!.. – прохрипел Роман, вытирая кровь с губ.
Родители мальчика быстро изменились в лице.
– Нет, не надо… – приостановила его Аня.
Роман высвободился из рук прохожих и подбежал к ней. Она обхватила его руками и прижала ближе к себе.
Так они и сидели на земле, пока не пришли санитары по звонку от прохожих. Ближайшая машина скорой оказалась совсем рядом с парком.
Их обоих отвезли в больницу. Ребёнка спасти не удалось.
Аню оставили в палате для дальнейшего наблюдения, но Роман не смог заставить себя побыть с ней в эту ночь.
«Другой ребёнок помешал рождению моего ребёнка! Что за грёбаная шутка?!»
Только это и крутилось у него в голове. Но он не мог позволить такому продолжаться долго. Роман нашёл ближайший бар и там напился вдрызг. Что угодно устраивало его, лишь бы вымыть из памяти сегодняшний день. И у него это неплохо получилось.
7
Роман, конечно, пришёл к Ане в палату, но только через сутки. Потому что в день попойки он, как в фильме, очнулся в подворотне, не помня, как туда попал, во рту у него было, как в пепельнице, одежда грязная, штанины заблёванные и голова словно налита свинцом. Самое удивительное, что ни деньги, ни телефон у него не украли. Видимо, ему просто повезло… только не в том, в чём должно было. Но в таком виде он не хотел показываться Ане. Дело было даже не столько в потере собственного лица, а скорее не хотелось, чтобы она видела, как он убивается. Это бы её только больше расстроило – она и так винит себя в том, что не может выносить ребёнка для их семьи.
Роман кое-как приполз домой, принял ванну – не душ, а полноценную ванну, чтобы сцедить с себя всё, что пережил за последние сутки, выпил крепкого чаю и позвонил в клинику, чтобы взять отгул, который ему предоставили без лишних вопросов. И не потому, что он сын начальника, а поскольку уже знали об их с Аней потере.
Остаток дня Роман плевал в потолок – смотрел телевизор, пытался читать, но мысли всё продолжали крутиться вокруг одной фразы: «Какой смысл?»
«Это уже третья беременность. И ничего не выходит. Словно весь чёртов мир против наших детей! Если так пойдёт и дальше, то однажды погибнут и ребёнок и она…»
Когда Роман произнёс это у себя в голове, его сердце ёкнуло и подползло прямо к глотке. Кажется, ему вообще не особо были нужны дети. Конечно, они как таковые ему нравились. Да и счётчик биологических часов он тоже чувствовал. Сначала отдалённо, в день, когда умерла его бабушка, а потом вскоре и дедушка. Но куда сильнее он услышал отсчёт, когда от рака умер его дядя, который едва дожил до шестидесяти. Вкупе это всё навязчивее напоминало Роману, что сам он далеко не вечен. Одно время ему и вправду казалось, что дети – это относительный эквивалент собственного бессмертия. Но это было эгоистичной мыслью. А если заводить детей только с подобными целями, то радости и счастья тебе самому или им не удастся испытать.
