Оказавшись у кровати, я отнимаю руки Одри от ее лица, и она тут же набрасывается на меня, вцепляется в мои волосы и дает пощечину. Внезапно ее глаза распахиваются, и она впивается мне зубами в плечо. Я буквально вою от боли, но при этом повторяю как можно спокойнее:
— Одри, милая, это я, Эли. Перестань, пожалуйста, Одри, мне больно. — Краем глаза замечаю, что Винс бросается к нам, но останавливаю его: — Нет! Ты сделаешь хуже! Стой, Винс! — Снова поворачиваюсь к Одри и мягко продолжаю: — Одри, пожалуйста, успокойся.
Внезапно она отстраняется, ее взгляд проясняется, и она в ужасе шарахается от меня. Бегло осматривает мое лицо и прокушенное до крови плечо, которое нестерпимо горит.
— О, мой Бог, — дрожащим голосом восклицает Одри и резко отползает к дальней стороне кровати. — Прости меня. — Она начинает рыдать, сжавшись в комок. — Эли, прости меня, я… боже, что я за монстр? Винс, пожалуйста, сделай что-нибудь!
Винсент направляется к ней, но Одри выставляет руки вперед.
— Нет! Помоги Эли. Она… у нее кровь.
— У тебя тоже, детка, — мягко говорит он.
Одри растерянно смотрит на него, а потом понимает, что Винс показывает на ее лицо, и прижимает ладони к разодранным щекам. Она отнимает их и начинает плакать с новой силой, рассматривая испачканную кровью кожу.
— Эй, давай я тебе помогу.
— Нет! Я… Помоги Эли. А потом… — она смотрит на меня полным раскаяния взглядом, — если Эли будет не против, то она обработает мои царапины.
Я не могу слышать, как каждое ее слово перемежается всхлипом, а в голосе такая боль, как будто она сжирает ее изнутри.
14. Глава 7.1
Спустя час все раны промыты, успокоительные и обезболивающие выпиты. Выпроводив Винсента из спальни, я заварила нам с Одри чай, и теперь мы сидим на ее кровати, вытянув ноги, и потягиваем травяной напиток.
— Не хочешь рассказать, что тебе приснилось? — спрашиваю я.
Одри медленно качает головой, глядя на меня с грустью.
— Нет. Мне еще предстоит делиться этим завтра с добрым доктором. — Она упирается головой в изголовье кровати. — Знаешь, мне так не хочется обижать Винсента, отталкивая его. Но я просто не могу себя пересилить и расслабиться, когда хотя бы на расстоянии полуметра чувствую мужской запах. Иногда я с ужасом думаю о том, как буду возвращаться к нормальной жизни. Как подпущу к себе Келлана. У меня даже возникали мысли, что честнее всего будет отпустить его и не мучить.
— А ты у него спрашивала, чего хочет он?
— Пока что ему кажется, что он по-прежнему хочет меня. Вот только я уже никогда не буду той Одри, в которую он влюбился, понимаешь? Не буду волевой и жесткой, такой, от одного вида которой мужчины сами были готовы падать на колени и лизать мои каблуки. — Я вопросительно приподнимаю бровь и смотрю на Одри во все глаза. Она замечает мою реакцию, криво улыбается и слегка машет рукой. — Старая история.
— Но, похоже, очень занимательная.
— Может, когда-нибудь расскажу. — Одри поворачивается ко мне и внимательно смотрит, прищурив глаза. — Почему ты была в нижнем белье?
— Эм-м… — я кошусь в сторону двери, быстро придумывая ответ. — Я собиралась ложиться спать.
— Ну да, — медленно отвечает она. — И как? Успешно собралась?
Я чувствую, что краснею и, прикрыв глаза, повторяю жест Одри, упираясь затылком в мягкую обшивку изголовья кровати.
— Ты уже все поняла, — констатирую факт.
— Здесь и понимать нечего. Ты в нижнем белье, этот бесстыдник совсем голый, — со смешком говорит Одри, кивая в сторону двери. — Явно между вами что-то произошло. А учитывая то, как ты рыкнула на него, когда он попытался помочь тебе с укусом, тебе не понравилось то, что предложил добрый доктор.
