Ночью я корила себя, в основном, за то, что мало занималась дрессировкой крыс. Сначала дождалась, пока все заснули – стражи у двери все так же бдили, но происходящее в камере их обычно не интересовало. Лишь бы никто не тянул свои руки к и без того защищенному замку.
Из длительной песни возле сточной канавы я вынесла лишь один урок – как бы ни были привлекательны мои стрекот и щелканье, мохнатым зверям нужен был менестрель получше. Или приманка в виде еды. Я вытащила из-под соломы корку хлеба, оставшуюся от скудного обеда, и разделила ее надвое. Кусок положила перед канавой, вяло несущей мутные смрадные воды куда-то за стену, второй спрятала обратно под солому.
Спустя полчаса или час бесплодных попыток – я утратила чувство времени – в темноте показалась мохнатая морда, я несколько раз щелкнула языком, и крыса вылезла целиком. Жирная, растрепанная, шириной с мою ладонь, недоверчиво придвинулась к корке хлеба, затем ухватила передними лапами и собиралась было юркнуть обратно. Я заговорила, пытаясь увязывать «слова» в самый простой смысл:
«Стой. Нельзя идти. Еда. Больше еды».
Крыса уставилась на меня глазами-бусинами, жадно прижимая кусочек хлеба к себе. Небось, отберет еще злое, большое и страшное.
«Больше еды. Еще есть. Там, где запах. Такой запах. Туда»
Показывать крысам нельзя. Ну, не то что б нельзя, но они не понимают наших жестов, воспринимая их как угрозу. Сосредоточившись, я терпеливо повторила:
«Запах». И положила впереди руку, закованную в рунный браслет. Вообще, надо было обзавестись лоскутом от повязки Метели, но я надеялась, что рунное черное железо острый нюх опознает без труда. Не знаю даже, означает ли то, что я приказываю, именно «запах», но крыса покорно приблизилась и начала нюхать.
«Стой. Замри. Опасно – движение – опасно. Враг, зверь»
Один из лучших способов заставить грызуна спокойно стоять на месте. Я воспользовалась этим и небольшим куском древесного лыка завязала на спине крысы футляр с рулоном, испещренным колдовскими знаками, сверху заткнутый стертым о камни куском коры. Для надежности пропустила еще виток под передними лапами. Не ровен час, попытается избавиться от своей дорожной сумки, что мне как кость поперек горла.
Цокот, треск, скрежет.
«Иди. Большая нора, запах, еда. Против воды»
Все, в чем можно плавать, для крыс – слово «вода». Что оно означает на самом деле – одни демоны знают. Быть может, «дерьмовая тюремная канава» тоже сгодится. И на самом деле я произнесла нечто вроде «вода впереди», а не то «против течения», которое и подразумевала.
Канал действительно шел вокруг арены, насквозь через все тюремные камеры. Где-то не было никого, кое-где сидели пленники. Все, что я знала – вторая камера находится ближе к истоку отвратительного ручья.
Мой гонец что-то возмущенно пискнул, я терпеливо повторила инструкцию, затем осторожно взяла животное за загривок и опустила перед нужным тоннелем. Теперь – самое главное. Метель не владеет их языком. Боюсь, мало кто на всем Кихча владеет. Значит, надо внушить крысе, что возвращение принесет еще больше еды. Я вздохнула.
Среди немногочисленных приказов нет слова «вернуться». Они как-то возвращаются в амбары, запоминают место с едой, но приказать вернуться в камеру, где пахнет человеком и опасностью, я не могу.
«Против воды, большая нора, запах, ждать, еда. По воде, эта нора, еда, большая еда».
