***
В среднем за день мы проезжали по 120—150 миль. Станции были довольно частыми, мы меняли лошадей не меньше чем три раза в день, и это способствовало очень быстрому передвижению. Через три с половиной дня мы доехали до самой крупной из станции на нашем маршруте – Лейквуд-бридж, которая находилась в нескольких милях от Денвера, одного из самых больших городов Центральных штатов. Там нам впервые за трое суток удалось поспать, правда, не очень долго. Уже через пять часов мы снова выехали, так как в указаниях любые задержки были запрещены. Чем дальше на запад мы продвигались, тем становилось жарче, а вскоре началась унылая пустынная местность. Если раньше пейзажи были весьма разнообразны, то сейчас они стали невообразимо скучными и неприветливыми. Вдоль дороги тянулись равнины с редким невысоким кустарником, а также голые песчаные выступы и так на многие мили вокруг. Лишь далеко на западе виднелись белые макушки Скалистых гор. Однако горы были так далеки, что почти сливались с небом, поэтому если не вглядываться, то снежные верхушки могли показаться просто облаками.
Признаков присутствия человека, кроме следов лошадиных копыт и редких указательных табличек не было.
Проехав еще миль шесть, мы достигли очередной станции, где поужинали и сменили лошадей.
Вскоре пустынная местность закончилась, и мы вступили на самый трудный участок пути – горную местность. Дороги почти не было, лошади постоянно спотыкались. Порывы ледяного ветра стали пробирать насквозь и еще ко всему этому наступила ночь.
Преодолеть горы мы с большим трудом смогли. На шестой день пути около полудня мы пересекли реку Грин-ривер, поменяв лошадей, и хорошенько выспавшись на одноименной станции, мы двинулись в финальный отрезок пути с новыми силами.
Про Хикока мы вспоминали лишь изредка и были уверены, что он находиться уже в двух днях пути от Сакраменто. Однако вечером того же дня нам пришлось о нем вспомнить при следующих обстоятельствах.
От станции Грин-ривер мы проехали миль двадцать. Местность все еще была гористая, растительность была также скудна. Вдруг, метрах в двухстах впереди мы что-то заметили. Был закат и солнце светило прямо нам в глаза, поэтому разобрать что это, было невозможно, но когда мы подъехали ближе, все прояснилось, однако только отчасти.
На земле лежала мертвая лошадь. Что стало причиной ее смерти, с первого взгляда нам разъяснить не удалось. Чуть поодаль лежало трое индейцев, так же все мертвые. Один был убит ножом, двое застрелены. Внезапно Майк постучал меня по плечу.
– Что?
– Смотри, – он указал пальцем налево. Там метрах в пятидесяти лежала еще одна масса.
Подойдя к тому месту, мы увидели еще одну мертвую лошадь, а под ней, придавленный, лежал индеец. На вопрос кто мог устроить такую страшную бойню, я тут же сам себе и ответил.
– Как ты думаешь, Майк, не мог ли это быть Хикок.
– Билл? Нет, не думаю. Мне кажется он сейчас милях в двухстах отсюда.
– А вдруг он задержался? Взял на станции медленную лошадь, или загнал ее.
– Нет, Чарли. Хикок не мог выбрать медленную лошадь. Поверь, он разбирается в лошадях, лучше всех кого я знаю, Бьюсь об заклад, на каждой станции Хикок брал лучшую из лошадей, что там находилась. Да и загнать ее он не мог, нам ведь по дороге сюда не встретилось ни одной мертвой лошади.
Мы вернулись к трем индейцам и принялись осматривать первого мертвого скакуна. Принадлежал он явно не индейцу. Об этом свидетельствовали лассо и пончо, прикрепленные к седлу.
