— Спокойной ночи, — резко назад отталкивается, — если вдруг постель холодная будет, ты меня зови. Согрею.
— Не будет, — упрямо роняю, с трудом дыхание восстанавливая.
— Как скажешь.
Не дожидаясь, пока я в себя приду, свет приглушает и в коридор выходит. Кончики пальцев дрожат, кожа горит, а внутри все еще сильнее ноет.
И это только первый день. Твою же…
«Арина, не смей на старые грабли напарываться» — с этой мыслью я и отключаюсь.
***
Темно. За плотными шторами не угадаешь, день сейчас или ночь. Не знаю, сколько времени прошло, но голова до сих опухшая.
Откидываю одеяло и к бокалу воды тянусь, но руку словно не в ту сторону ведет. Кожа мурашками покрывается, а температура в спальне кажется запредельной. По потолку маячки прыгают, мягкий свет от пламени играется.
Камин почти потух, и я уверена, что жар вовсе не из-за этого по телу ползет. Неужели и правда заболела?
Ногами по мягкому ковру ступаю и делаю несколько глотков воды. Становится чуть легче, но с каждым шагом тупая боль все быстрее по костям бежит. Вряд ли засну. Жаропонижающее бы выпить, но я с собой аптечку не брала. Не думала, что понадобится.
Из комнаты выхожу и в ванную сворачиваю. Прохладной водой лицо умываю и по щекам немного похлопываю, чтобы температуру сбить. Будить Эмиля не хочется. За другими дверями ни намека на свет. Он наверняка уже спит.
Несколько минут по гостиной и кухне блуждаю, чтобы пелену с глаз сбросить. Только хуже делаю — сон отступает, а мигрень жесткими оковами голову стискивает.
Тогда вещи разберу. В крайнем случае время скоротаю и отвлекусь. В спальне шторы распахиваю и окно приоткрываю. Такой разгоряченной себя чувствую, что хоть в ледяную ванну полезай.
У меня даже часов нет. Сколько же сейчас времени?
Рядом с чемоданом сумочку замечаю и сотовый достаю. Пять утра. Совсем рано, если учесть, что легли мы только глубокой ночью.
Стоит дисплей выключить, как он снова загорается. Кто-то звонит.
— Арина Викторовна? — голос незнакомый.
И все же мое имя ему известно.
Шепотом отвечаю.
— Да, это я. С кем разговариваю?
— Простите, что посреди ночи звоню, но дело серьезное. Я посчитал, что обязан поставить вас в известность.
— Да в чем дело?
Когда воду мутят и до последнего отпираются, еще страшнее становится. Нервы до предела оголяются.
— Я друг Саши. Ну, Александра Березова, с которым вы, видимо, очень близки.
Только я успею выдохнуть, понадеявшись, что проблема с Сашкой решена, как тут же, словно из ниоткуда, появляется новый человек, умудрившийся принять сказку за действительность.
— Вы меня, конечно, простите, но с чего вы взяли, что мы близки?
Ерунда какая-то. После ужина и фееричного спасения коллеги мы с ним больше не связывались. Даже в понедельник в коридоре случайно не столкнулись, хотя я знала, что у него схожее расписание пар.
— А разве нет? — он в смятении. — Саша вас любимой называл. Хотел, чтобы я вас к нему позвал.
— Куда позвал?
От нервов снова руки дрожат. Я на кровать опускаюсь, чтобы немного успокоиться.
— В больницу. Вам разве не сообщили, что Сашу машина сбила?
Слова болезненными ударами по рассудку стучат. Я охаю и вовремя себе рот зажимаю. Внезапно выпрямляюсь, буквально оглушенная неприятной мыслью, которая мне преступной кажется.
Не сразу с ответом нахожусь. Дрожащими ладонями едва сотовый к щеке прижимаю.
— Он…жив?
В такие моменты секунда тишины кажется дикой бесконечностью. Ртом воздух ловлю, боясь сознание потерять.
