— И куда же?
Давай. Скажи мне то, от чего я не озверею.
— В больницу. Это в трех кварталах от вашего местоположения.
— Сколько там пробыла?
— Не больше получаса. По дороге у аптеки и продуктового останавливалась.
— Ясно.
Насколько мне известно, больницы в районе восьми утра открываются. На кой хрен она потащилась туда, да еще и не с пустыми руками?
Вскоре выходит врач. Мужчина лет шестидесяти хмурит брови и озабоченно почесывает лысеющую голову.
— Пациентка пришла в себя. Можете ненадолго навестить ее.
— Это уже я решу, — непроизвольно с губ срывается.
Это как защитная реакция. Пока по венам облегчение струится, кулаки уже к рукопашной готовятся.
— Девушка очень истощена. Я сделал укол, чтобы температуру сбить, но это временно. Повезло, что воспаления легких нет, — недовольно рот кривит, — ей плотная еда нужна, сон и покой, понимаете?
Будто о родной внучке говорит. Если я не трясусь от волнения, это еще не значит, что мне плевать. Знал бы он, какой ужас я испытывал, когда в машину её нес, содрогнулся бы.
— Из лечения всё?
— Я пропишу курс таблеток и сироп от кашля.
Док оставляет еще несколько рекомендаций и настоятельно советует не тревожить Арину. Нудная болтовня быстро наскучивает. Главное, что она в порядке.
С остальным потом разберемся.
Я ногой толкаю дверь и захожу в палату. Жалюзи наполовину закрыты, пахнет лекарствами. В глаза сразу хрупкое тело бросается. В одеяло замотанное.
Арина нехотя открывает глаза и, заметив меня, тут же напрягается.
— Ты в коридоре ждал?
— Врач счел, что моя физиономия плохо скажется на выздоровлении, — добродушная улыбочка скулы режет. Так и хочется подойти к ней и встряхнуть хорошенько, чтобы мозги включила. — Как самочувствие?
— Нормально.
Даже больничная одежда ей к лицу. Сонная мордашка как напоминание — и в картофельном мешке эта женщина воздух из груди выбьет.
Сажусь рядом, пытаясь не агрессировать без повода, и милейшим голосом спрашиваю.
— Скажи, ты глупая или сумасшедшая? — с нажимом продолжаю. — Хотя…«или» тут явно неуместно.
После нескольких секунд она взгляд отводит. Под нос бурчит.
— Дело важное было.
— Какое?
Не сразу с ответом находится. Сперва правдоподобную ложь выдумывает, а потом, судя по всему, карты вскрывает.
— Я в больнице была.
Скажи что-нибудь новенькое.
— И? — получается громче, чем хотелось бы.
Она вздрагивает.
— Одного человека навещала.
Клянусь своей прогнившей душой — сейчас Арина добавит мне повод для взбучки.
— К Саше ездила.
— М-м-м, как интересно. Это сын твой, брат или муж, о котором я не в курсе?
Тру лоб, чтобы не рехнуться. Долбаная мать Тереза.
— Его машина сбила, и я, — запинается, ртом воздух хватает, — когда узнала об этом, больше не смогла уснуть. Решила проветриться.
Красиво у нее всё складывается. Прям заслушаться можно, будто сказку на ночь читает.
— А ты всегда с лихорадкой под дождем бегаешь? — язвительно хмыкаю.
Вранье от начала и до конца шито белыми нитками. Держусь лишь на том, что грубостью ни хрена от нее не получу. Видно, пора в стельку напиваться и больным прикидываться.
Похоже, она только болезных любит.
— Ты и сам заметил, что Саша имеет на меня какие-то виды. Я чувствовала вину из-за отказа и пожалела его.
Вау. Одного жалеет, другого калечит. Яд прямо к горлу подступает.
— Значит, сначала ты ему отказала, а потом первой же навестить решила? — холодно усмехаюсь. — Как-то не складывается, малая. Выглядит так, словно тебе вторую надежду вдруг ему дать захотелось.
