– Вот он, – заявил он, кивнув на храм, но я все еще не понимал о чем речь. – Это их дом.
– Чей?
– Как же? Зенитниковых. Вот здесь их и убили, царствие им небесное.
Павел Гаврилов осенил себя широким крестным знамением, а я готов был провалиться сквозь землю от стыда. Я бы последовал примеру Гаврилова, но по вероисповеданию я мусульманин.
Людмила Гройцвер
Мы договорились с Людмилой Андреевной, что для разговора я приду к ней в кабинет, только там она может меня принять, так как искомая мною информация ни при каких обстоятельствах не может покидать «этих стен». «Этими стенами» госпожа Гройцвер называла здание МВД города Ведеска, где она занимала должность главного инспектора по экономическим преступлениям.
– Денис, вы знаете какое было время? – Людмила Андреевна говорила импульсивно, было видно, что эта тема у нее давно наболела и ей психологически нужно выговориться. – Какое это было время, Денис! Это был девяносто пятый год! Девяносто пятый! Это была полная, прости за выражение, задница! Большая глубокая задница! Я устроилась в органы в девяносто втором, надеялась, что с приходом нового строя жизнь измениться, что вот-вот – и мы сравняемся с Европой. Хрена! С каждым месяцем становилось все хуже, а в том девяносто пятом лично я получала зарплату не двенадцать раз в году как положено, а только семь! Нам платили как придется. Зарплату задерживали на пять месяцев, потом выплачивали за три или четыре, а остальное – как-нибудь потом. А у меня, вообще-то, ребенок родился. Да что там говорить – мы всерьез планировали забастовку, да только другой работы в нашем городе не было и мы радовались тому, что хоть какие-то деньги платили. У меня брат бомжевал! Сдавал квартиру по часам и суткам, а сам ночевал с семьей на даче, или уезжал на «Жигулях», как он говорил, посмотреть места. С семьей из трех человек.
– Да уж, – прокомментировал я, вороша на языке историю про накаченные мочой арбузы, которыми мы с отцом торговали как раз в девяносто пятом году.
Людмила Андреевна нажала на кнопку селектора и приказным тоном велела секретарю принести чая с молоком. Лично я пью без молока, но моими предпочтениями пока никто не интересовался.
– Жить было страшно! – продолжала Людмила Андреевна. – А нам в управлении вдвойне жутко, потому, что мы знали то, о чем простой обыватель мог разве что прочитать в криминальном триллере. Людей убивали прямо на улицах Ведеска! Была самая натуральная война, бандиты делили город как шакалы мертвую корову. А если кому-то что-то не нравилось – его просто-напросто находили в лесу забитым до смерти или с простреленным затылком. Я помню случай, когда один предприниматель отказался платить тогдашнему криминальному авторитету Мише Забору дань со своего ларька с жвачками и сидел в своем ларьке с заряженным обрезом днем и ночью. Охранял. А ему просто швырнули в окошечко гранату РГД-5 и бедолагу размазало по стенкам вместе со своими жвачками. В одиннадцать часов утра! В двухстах метрах от детского сада! Хотите узнать, Денис, сколько наших сотрудников переметнулось к бандитам? А скольких застрелили, зарезали, взорвали, вышвырнули из окна, задавили или просто увезли в неизвестном направлении? Мой коллега, с которым я делила вешалку в кабинете был найден полуразложившимся в городском пруду через полгода после внезапного исчезновения прямо из собственной квартиры. А на шее ржавая жестянка – «Я залез не туда». Это был настоящий кошмар! Мне угрожали. И знаете кто, Денис? Нет, не бандиты, а мои же непосредственные начальники! Сколько дел было закрыто из-за того, что мои шефы то получали на лапу от криминала, то пускали в штаны от угроз!
